Михаил Луговой - Игра на понижение

У второго пилота свои заботы. На этой скорости атмосфера еще слишком плотная, и нагрузки на рулевые поверхности для корабля их массы уже запредельны. Поэтому аэродинамические рули ставятся в нейтральное положение, и включаются эмиттеры, окутывающие корабль плазменной рубашкой. Потоком плазмы можно управлять магнитными полями, создавая любую требуемую аэродинамику. Правда, плазма рассеивает радиоволны, и на Земле паром разом теряют из вида радиолокаторы. Но оптические станции продолжают видеть его набирающую высоту громаду, а связь с Землей обеспечивается направленным лазерным передатчиком через геостационарный спутник. Если в поле видимости находится Луна, то контакт устанавливается и с космодромом базы «Армстронг», но сейчас Луны не видно.

– Земля, подтверждаю, переход на третий режим произведен!

В пассажирском отсеке слышится дружное «ух!». Все пассажиры, конечно, знают о перегрузках, кое-кто даже тренировался на центрифуге, но в реальном полете это ощущается совсем по-иному. В этот дружный выдох пристально вслушивается бортпроводник. До выхода на орбиту и отсечки двигателя еще шесть или семь минут. До этого она не сможет выйти из амортизатора и оказать помощь, если это кому-то потребуется. Правда, жалкие два с половиной «же» да еще и с амортизацией любой здоровый человек перенесет без малейших последствий, но с увеличением пассажиропотока Земля – Космос контроль за здоровьем пассажиров серьезно просел, и бывали неожиданности.

Правда, все индикаторы рядом с напряженными физиономиями пассажиров на ее экране горели зеленым, давая основания считать, что проблем не будет.

В кормовой рубке, распластанный в своем коконе, покрывался потом от напряжения энергетик Рафаэль Бьелса. В отличие от Поля, у которого самый ответственный участок уже позади и оставалась теперь рутинная работа по поддержке параметров реактивной струи, у него наибольшие проблемы были сейчас. С реактора на третьем этапе старта с Земли снимается максимальная мощность, и поддержка стабильности его работы имеет приоритет перед любой деятельностью на борту. Если попробовать взять больше – не избежать перегрева конструкций, и тогда, едва получив сообщение о выходе на орбиту, автоматика заглушит реактор. Запустить его заново своими силами невозможно. На Земле для этого используются семьдесят процентов мощности Североавстралийской ТЯЭС. В космосе источников такой мощности нет, поэтому по правилам реактор глушится только после посадки. Если он заглохнет на орбите – экипаж и пассажиров придется эвакуировать, а паром – бросить.

Кроме этого, надо следить за происходящими в плазме процессами. Паразитная реакция дейтерий+дейтерий, дающая заметный нейтронный поток, несмотря на все ухищрения конструкторов биозащиты, могла доставить много хлопот.

Евгений на внутренней поверхности своего виртуального экрана видел, как отметка положения их корабля в пространстве держится точно в центре отведенного им коридора. Если командир экипажа и был рассеян при старте, то теперь он собрался. Гул двигателей уменьшился. Последние шесть минут их работы сожрали две тысячи семьсот тонн плотно упакованного водорода, но обеспечили выход парома точно в рассчитанное окно.

– Отсечка двигателя! – командует Танвир. Гул стихает. – Земля, я «Быковский». Мы на орбите. Коридор заняли, параметры движения устойчивые. Под нами Новая Каледония. К раскрытию радиаторов готовы.

– Подтверждаю. Передаю вас центральной диспетчерской системе. Удачи.

– Спасибо. Экипаж, приготовиться к докладу. Дженя?

– Общекорабельные системы в норме, – откликнулся второй пилот. – Радиаторы раскрываются, исправность сто процентов.

Камеры внешнего обзора показывали, как плиты теплозащиты встают на ребро и из-под них выползают веера радиаторов. Насосы прогоняли по их магистралям хладагент, и избыточное тепло, накопившееся в объеме корабля за время работы двигателей, начало улетучиваться в космос. На фоне голубой Земли паром смотрелся сейчас футуристической парусной яхтой из стимпанковских комиксов середины века.

– Поль?

– Контрольные тесты прошли. Главный двигатель в порядке. К повторному включению буду готов через восемнадцать минут.

– Рафаэль?

– Реактор в норме. Функционирует устойчиво. Расход гелия-3 пятьдесят тысяч единиц. Дейтерия – тридцать три тысячи пятьсот.

– Принято. Алина?

Возникла небольшая задержка, потом на экране внутренней видеосвязи показалось лицо бортпроводника.