Михаил Луговой - Игра на понижение

– Да.

– В его рамках человечество добывает на нашем спутнике гелий-3 для своих нужд?

– Все так.

– Полученные на Луне ресурсы и энергию мы тратим на создание конвейера, который сможет доставлять гелий-3 из атмосферы Урана?

– Все так. Первый дайверный комплекс запущен в шестьдесят третьем и должен достичь Урана через два года. С того времени мы запускаем по три танкера в год. Полгода займет развертывание, сбор и сепарация продукта, прежде чем первый из танкеров заполнится и возьмет курс на Землю. По эллиптической орбите лететь ему пятнадцать лет. Начиная с девяностых годов, Земля будет получать по три танкера в год, и это составит почти три четверти объема добычи на Луне!

Космонавт рассказывал с воодушевлением. Он всю жизнь положил на то, чтобы человечество наконец дотянулось до Урана. Собеседник не прерывал его.

– А в будущем году к Урану стартует вторая очередь! Там дайвер и танкеры пойдут уже с существенным разгоном по параболической траектории, это всего семь лет полета! Первые танкеры второй очереди придут одновременно с первыми из первой, и это даст нам уже больше двух сегодняшних объемов! Причем второй очереди понадобится всего около сорока танкеров вместо девяноста в первой! В распоряжении человечества окажется такая прорва энергии, что мы можем как страшный сон забыть гомановские траектории! Учитывая прогресс современных реакторов и двигателей, мы максимум за три месяца сможем достичь любой точки Солнечной системы! Это… это величайшее достижение в истории человечества, надо всего лишь чуть подождать…

Господин Барзани вежливо изобразил аплодисменты.

– Браво, господин Танвир! Вы были бесподобны. Не знаю, как хорошо вы разбираетесь в истории вопроса, но позволю себе напомнить, что после полета Гагарина более века назад самые разные авторы пророчили нам ровно то же самое. И все эти блага, которые вы описываете, должны были начать падать на головы наших дедушек в девяностых годах прошлого, а не нынешнего века. Так почему этого не произошло?

Космонавт смутился, присел на сиденье тренажера и отхлебнул сок.

– Я не знаю, господин Барзани, – сказал он. – Тогда Земля еще казалась неисчерпаемой, а рваться за ресурсами в космос казалось невыгодным чисто коммерчески. Прогресс компьютерных и виртуальных технологий сильно снизил тягу человечества к дальнему космосу. И, наконец… у нас просто не было примера. Теперь-то мы знаем, что существуют Почтальоны и иные разумные расы, а тогда только строили догадки.

– Виртуальность и инопланетян мы пока оставим, – проговорил Барзани. – А вот тема исчерпаемости земных ресурсов – это именно то, что нам нужно. Признаете ли вы, что если бы Лунный проект начался не в пятидесятых, а на полвека раньше, то нам, землянам, было бы проще?

– Да, черт побери! – космонавт в волнении вскочил с места. – Любой масштабный и затратный проект заставил бы земные государства тратить силы на него, а не на войны сороковых!

– То есть начнись он раньше, – почти вкрадчиво проговорил Барзани, – и те люди, которые голодают и умирают в лагерях беженцев, скорее всего, остались бы живы и жили лучше?

Космонавт остановился и растерянно моргнул. Потом последовал неуверенный кивок.

– Да. Пожалуй, что так.

– Прекрасно. Эта как раз та мысль, к которой я и пытаюсь вас подвести. Итак, ряды этих несчастных множит в том числе и космическая деятельность человечества. И будет множить до тех пор, пока Лунный проект не завершится и не появится возможность снизить нагрузку на нашу планету вообще и ее биосферу в частности?

– Ну… да.

– Однако до этого срока, по самым оптимистическим оценкам, еще лет двадцать пять, не правда ли? – Космонавт согласно кивнул. – И в течение всего этого времени масса людей на Земле будет недоедать, недосыпать и перерабатывать, получая за это жалкие гроши?

– Да, наверное. Это, видимо, неизбежно.

Господин Барзани вскочил с места и почти забегал по тренажерному залу. Его речь убыстрилась, словно он обращался уже не к собеседнику, а разговаривал сам с собой.

– То есть у нас имеется такой языческий божок, на алтаре которого мы приносим в жертву таких же людей, как мы сами. Мы обречены делать это довольно долго. В лучшем случае лет двадцать, в худшем – дольше. – Он внезапно остановился и, в упор посмотрев на космонавта, спросил: – Как вы думаете, Омид, кто будет следующим?

Сбитый с толку космонавт медленно пожал плечами:

– Ну, я не знаю…