Михаил Луговой - Игра на понижение

– Да что это за груз-то такой? – донесся с другого полушария крик выбитого из колеи полковника, который хотя и ушел из армии в частный бизнес, но не привык менять взгляды настолько быстро. – Что там от парома останется при падении с орбиты?

– Что надо, то и останется, – буркнул Бартон, отправляя собеседнику файл с описанием кутриттера, аналитической справкой о его последнем зарегистрированном местонахождении и анализом предполагаемого разлета обломков при падении «Валерия Быковского», с выделением в них сектора, в котором следует искать содержимое корабельного сейфа. – Прочитай внимательно и уясни.

– Вот, значит, как, – после долгого молчания раздался в динамике голос Уилкинса, наконец осознавшего масштаб проблемы. – Сделаю что смогу. Как быть со свидетелями?

– Со свидетелями? На пароме вряд ли будут выжившие. О том, чтобы о задании знало как можно меньше народу, позаботься сам. А если кто-то найдет место катастрофы раньше тебя, то помни, что проблемы нам не нужны. Нет людей – нет и создаваемых ими проблем. Понятно?

– Понятно, – повторил полковник. – А что мне делать дальше, после того как в руках у меня будет эта штуковина?

– Я обеспечу эвакуацию. И ей и тебе. Координаты эвакуационного района ты получишь позже. Удачи, Хосе!

Так страшно, как сейчас, новоиспеченному старшему лейтенанту Евгению Родионову не было никогда. В эти мгновения жизни всех, кто находился на борту «Валерия Быковского», зависели от него и только от него. А он… он почти ничего не мог сделать. Из всех гигантских энергетических мощностей, которыми обладали лунные паромы, под его контролем оставались только аварийные источники питания. Из миллионов лошадиных сил двигательных установок – только полсотни маломощных двигателей ориентации и четыре – мягкой посадки, сама функция которых в складывающихся условиях звучала изощренным издевательством. Не было связи, не было уверенности в том, что сбившие паром ракеты не повредили теплозащитного покрытия и паром не сгорит, с размаха вонзившись в плотные слои атмосферы. Перезапущенный компьютер в качестве единственной доступной меры спасения рекомендовал только подачу сигнала бедствия, а когда пилот буквально «ткнул носом» бортовую ЭВМ в то, что блоки контроля связи выведены из строя, та зажгла транспарант «Рекомендации отсутствуют». Справляйся, мол, сам. И пилоту не оставалось ничего иного, как справляться.

Он сумел развернуть паром огнеупорным брюхом по вектору скорости и войти в атмосферу, как это рекомендовалось наставлениями. Теплозащита вроде бы выдержала, корма, куда пришлись попадания ракет, при аэродинамическом торможении находилась в довольно благоприятной зоне. Если раскаленная плазма и попала внутрь корпуса, она пока не добралась ни до силовых элементов конструкции, ни до обитаемых отсеков.

Но что делать дальше? В нормальных условиях паром подталкивал себя двигателем почти до момента посадки, иначе потеря горизонтальной скорости заставляла его слишком быстро терять высоту. Перед вторым пилотом стоял невеселый выбор. Он мог перейти в горизонтальный полет, погасить скорость и рухнуть вниз с высоты, заведомо исключающей возможность для двигателей мягкой посадки хотя бы приблизительно исполнить свое предназначение. А мог спикировать резко вниз и, соприкоснувшись с поверхностью с небольшой вертикальной, но огромной горизонтальной скоростью, «сточиться до ушей».

Евгений оттягивал решающий момент как мог, стараясь полого пикировать по данным радиовысотомера. Обзорный радар, который должен был в реальном времени давать информацию о рельефе, показывал черт-те что. Пилот отключил его, решив, что тот поврежден при ракетной атаке. То, что виной искусственные электромагнитные помехи на «зеленой линии» в Туркмении, он даже предположить не мог. После того как стало ясно, что до Байконура «Быковскому» не дотянуть, вопросы государственной принадлежности и о характере земной поверхности под ним перестали его волновать. Нет, конечно, хорошо было бы найти гладкое дно высохшего соляного озера длиной километров пятьдесят, но…

Замычав от перегрузки, он вывел корабль из пике над самой землей и, держа паром в горизонте, с отчаянием следил, как резко уменьшается высота, в то время как горизонтальная скорость продолжала оставаться огромной. Воздух снаружи ревел, рассекаемый огромным телом парома, и рев этот ощущался внутри наполненной запахом крови рубки. В наушниках что-то бормотала негритянка – видимо, молилась. Евгений, стиснув зубы, лихорадочно искал выход. На какой-то момент высота скачком уменьшилась почти до нуля, потом снова возросла – корабль прошел над каким-то холмиком. Будь он чуть повыше, и им конец.