Илья Сомов: Солнечный Остров

Наконец мутные светло-синие глаза с красными отвисшими нижними веками навелись на сына. Презрительная гримаса Ормата, как в зеркале, отразилась на налитом дурной кровью лице. Ормат пригнулся, готовясь, если понадобится, снова отскочить, свежий ночной ветер холодил вспотевшую спину, прямые светлые волосы упали на глаза. Он резким движением отбросил прядь в сторону.

- Не смей скалиться, щенок! - прорычал отец. – Без зубов оставлю.

- Силенок-то хватит? А то смотри, умаешься – считай, зря потратился на потаскушку. Мне ведь тоже обидно будет, трудодни-то наши общие. Я надеюсь, ты, как мудрый глава семейства, потратишь их с толком.

Миглар, поведя широченными плечами, поднял к лицу кулаки. Коренастый, круглоголовый, он очень напоминал матерого пещерного медведя, зачем-то натянувшего штаны.

- Не переживай. Я десять таких сопляков прибью, и не упарюсь, - проворчал отец, чуть пошатываясь, широкая ладонь поднялась, чтобы смахнуть со лба пот.

«Может, действительно его сейчас уделать? – мелькнула у Ормата злая мысль. – Набрался по самые брови, момент удачный… Сколько, в самом деле, можно это терпеть?!»

Отец, будто забыв о сыне, раскачивался, как старое дерево под ветром. Ормат пропустил момент, когда очередной наклон превратился в широкий шаг. Покрытый шрамами молот кулака врезался в его ухо. Старый мерзавец притворился, что набрался по самые брови, а сам, похоже, еще и одного кувшина не выхлебал. Перед глазами поплыло, Ормат упал навзничь, счастливо разминувшись виском с острым углом бревенчатого колодца. На этом вся его удача закончилась – толстые, словно тумбы, отцовские ноги, казалось, старались растоптать Ормата, как спелый виноград. Рот наполнился теплой кровью. Он червяком извивался в пыли, перемешанной с кусочками прошлогодней соломы, стараясь подтянуть к груди ноги. Здоровенный каблук прошелся по раненому боку, и Ормат заорал во все горло, хотя миг назад собирался вытерпеть все молча. Следующий пинок пришелся в живот, он почувствовал подступающую к голу тошноту.

«Насмерть ведь забьет», – выплыла откуда-то из глубины сознания отрешенная багряная, как облако на закате, мысль.

- Эй, Миглар, ты так и собираешься воздухом дышать? - донесся со стороны дома хмельной женский голос. – Мы ведь только на два часа договаривались, а время-то – тик-так.

Отец остановился, широкая грудь пьяницы часто вздымалась, красные глаза презрительно смотрели на парня, дергающегося в судорогах рвоты.

- Убить бы тебя, - прозвучала коронная отцовская фраза. – До следующего вечера на глаза мне не попадайся, жрать даже не приходи. Получишь только вот это.

Меткий удар выбил из Ормата долгий стон. Сплюнув, отец тяжело зашагал к дому. Гулко хлопнула старая деревянная дверь. Несколько минут парень лежал в липкой, мерзко пахнущей луже, прежде чем смог подняться на четвереньки. Цепляясь за шершавые бревна колодца, Ормат добрался до гнутого ведра, на четверть наполненного скверной желтоватой водой. Плечи тряслись от ненависти, по лицу катились горячие злые слезы. Вытряхнув из волос набившийся сор, он зачерпнул пригоршню теплой воды. В кривом ободе мелькнуло его отражение, перемешанное со светом бледных звезд. Ормат наклонился, пытаясь рассмотреть, сильно ли пострадал. Многие деревенские считали, что парень похож на отца, сам он был с этим совершенно не согласен. Да, сложение у них, может, действительно почти одинаковое, но мало ли на свете широкоплечих коренастых людей? Тем более, что Ормат почти на голову выше. И лицо у него куда более округлое, его даже в детстве кое-кто дразнил оладушком, пока он не завязал шутникам языки узлами. И волосы у него соломенные, а у отца – не пойми какие. Подбородки, вроде, похожи, но у Миглара нет ямочки. И глаза серые, а не голубые. Ормату нравилось думать, что все эти черты он унаследовал от матери. Хотя он и не мог ясно вспомнить, какого цвета были ее глаза (он едва научился твердо стоять на ногах, когда та ушла в высшие сферы) но в его снах они всегда были серыми.

Кое-как умывшись, Ормат заковылял к углу сруба, во рту до сих пор держалась тягучая горечь рвоты. Запуская пальцы в широкие сыроватые щели, он, скрипя зубами, начал карабкаться на чердак – свое обычное в таких случаях гнездо. Из дома снова донесся смех. Как ее звать? Тииша, что ли? Надо будет при случае ей как-нибудь отплатить за то, что отвлекала старика. Самому, может, какому ее клиенту морду набить? Ладно, будет время подумать.

Он почти добрался до узкого, давным-давно лишившегося стекол окошка, когда домик мелко задрожал, как перепуганный теленок. Едва не сверзившийся на землю Ормат выругался и закрутил головой. Сперва он испугался, что Сельскохозяйственный район номер тридцать один – в просторечье поселок Обглодовку – трясет прежде невиданное в этих краях землетрясение, но скоро все стало ясно. Почти касаясь брюхом верхушек деревьев, в небе, блестя металлом, плыла сплюснутая с боков летучая «рыба» высокородных. Вырывающийся из рыла воздушного корабля луч заставил болезненно зажмуриться.