Андрей Посняков - Отряд

Пакостно было на душе у Прохора, когда выходил он с берега реки на большую Белозерскую улицу, пакостно и постыло. Хозяин его, конечно, похвалит, а все же как-то не по себе. Пойти выпить, что ли? Медяшка с «полпирога», в шапке спрятанная, как раз подходила для такого дела. Зайти, хватануть чарку ядреного перевара, закусить луковицей - много ли надо? Поговорить с народом малость - да на усадьбу, завтрева вставать рано.

Остановившись на углу у корчмы, Платон, сняв шапку, достал монетку, сжал в кулаке…

Опа! Корчемные двери распахнулись, и в тот же миг из них на улицу вылетел взъерошенный мужичонка в стареньком армяке. Пролетел пару саженей - хорошо кинули, видать, сперва раскачали! - и тяжело ухнул в холодную лужу.

- Гады! - выбравшись из лужи, жалостливо запричитал мужичонка. - Христопродавцы. Пиявцы ненасытные.

Выйдя из корчмы, остановился в дверях высокий парень, сплюнул презрительно и, скрестив на груди мускулистые руки, бросил:

- Помолчал бы уж лучше, Егошка. Сам знаешь, пускать тебя в кабаки судебным старцем не велено.

- Да знаю, что не велено… - Мужичонка попытался встать на ноги, встал-таки, зашатался и обозленно сплюнул. - А, все равно выпью! Крест тельной пропью - а выпью!

- Иди, иди, богохульник, - испуганно закрестился парень. - А то не ровен час…

Пошатавшись, мужичонка - тощий, растрепанный, с кудлатой сивенькой бороденкой - рванул на груди рубаху и, вытащив медный крестик, зажал его в кулаке.

- И выпью! Не у вас, так на горе, на Фишовице!

И пошел себе шатаясь, загорланил песни.

- Тьфу! - сплюнул вслед питуху парень.

Тут и Пронька вышел из полутьмы, узнал знакомца - еще бы не узнать, в паре с ним сколько раз с введенскими дрался. Мефодий то был, корчемный служка.

- Здрав будь, Мефодий.

- А, Проня! Здоров и ты. Зайдешь?

- Что за мужик-то?

- Да Егошка Окунь, питух стретиловский. Был мужик как мужик, а как жена с детишками от лихоманки сгорела, совсем ум потерял. Пить стал по-черному - все пропил: и избу, и челнок, и снасть рыбацкую. Посейчас на Стретилове у бабки Свекачихи кормится, там и живет. Думаю, сдохнет скоро.

- Да… - Прохор сокрушенно покивал головой. - Хуже нет, когда человек с горя пить начинает. Лучше б работал или молился.

- Вот и я тако ж мыслю. - Мефодий сжал губы. - Насмотрелся, прости Господи. Ну, заходи, усажу, где получше.

- У вас чего там, царева водка?

Мефодий расхохотался:

- Да ты что, родимый! На Руси уж два года, как хлебушек не родился, а ты говоришь - водка. Перевар с прошлогодних ягод - ядреный, с ног так и валит. Вообще-то, по дружбе, я бы его не советовал.

- М-да, - Пронька задумался. Случайная встреча с пропойцей сильно поколебала его желание выпить.

- Если хочешь чего хорошего выпить, иди на постоялый двор, у них мальвазея имеется, недешевая, правда.

- Недешевая? - Прохор шмыгнул носом. - Жаль. У меня всего-то «полпирога».

- Ну, на полчарки хватит. И то дело. Все лучше, чем наш перевар жрать.

Корчемный служка презрительно сплюнул. Сам он, как достоверно знал Прохор, не употреблял ни капли - берегся.

Простившись с приятелем, молотобоец потерянно побрел по Белозерской улице. И чем дальше шел, чем тоскливее становилось у него на душе. Ну одно к одному! Монаха ударил, теперь питух этот… А, ладно!

Миновав распахнутые ворота, Прохор вошел в гостевую комнату постоялого двора и, перекрестившись на висевшую в углу икону с изображением седобородого Николая Угодника, нос к носу столкнулся с Митькой Умником! То есть не нос к носу - глаза в глаза, так будет вернее.

Пронька улыбнулся, махнул рукой… Митька приложил палец к губам и отрицательно качнул головой. От кого-то хоронится? Ах, ну да…

Немного постояв в дверях, Прохор отмахнулся от подбежавшего служки и, словно раздумав, вышел. Встал, прислонившись спиною к стене, и стал ждать. Скрипнула дверь, и вырвавшийся из гостевой горницы тусклый свет сальных свечей тоненьким лучиком упал на черную землю. Мелькнула тень.

- Я здесь, Митрий.

- Вижу. Ну, здрав будь, друже! Рад встрече.

- Я тоже… Ты, я знаю, в бегах? С сестрицей?

- Откуда знаешь? Неужто к нам заходил?

- Заходил… почти.

Пронька кратко рассказал о том, что видел и что услышал от стрельца.

- Вот, значит, как… - тихо, словно бы сквозь зубы, промолвил Митрий. - Вообще я хотел было повиниться, пасть в ноги архимандриту, судебному и прочим старцам… Но…

- Я бы на твоем месте лучше отсиделся где-нибудь, - шепотом заметил Прохор. - Засудят вас, тебя - в железа, а сестрицу… Эх, да что там… Она с тобой?