Дмитрий Володихин - Мастер побега

«…но изложите свои мысли хотя бы для одного меня, а я заплачу вам как следует… так? Ну да».

– …однако я не стеснен в средствах и мог бы предложить вам роль мыслителя, работающего по частному заказу. Скверно убивать собственные умственные способности, не давая им практики…

«Если его потроха отданы за благопристойное жалованье контрразведке, Внутреннему секрету Боевой лиги Хонти, Службе умственной чистоты в Военной разведке или… ну какая еще компания профессионалов у них там есть… то он меня сейчас ловит. Не понимаю зачем? Я ведь никто и ничто. Или они приняли меня за важную птицу и решили «копнуть» с помощью особых методов? Так это или нет, я никогда не узнаю, а здравая осторожность подсказывает мне: отвечать надо…»

– Нет.

– Вы все-таки не верите мне? – Улыбка стала еще шире, хотя казалось бы…

– Я не желаю думать, верить мне вам или нет. Я затих. Я гасну. Достаточно.

– Достаточно – чего?

– Да всего.

– Но вы все-таки со мной разговариваете. И сам этот разговор…

– Слова к делу не пришьешь.

– Технически вы не совсем правы.

– Технически я – недорасстрелянный мертвец. И стал таковым, позволив себе недопустимую свободу переносить мысли на бумагу, не включая внутреннего редактора Уж и не знаю, в каких условиях можно повторить подобный опыт, не опасаясь за собственную жизнь.

Улыбка держалась как приклеенная. Чудесные ровные белые здоровые зубы. Неправдоподобно белые. Розовые чистые десны. Наулыбленная складка на щеках. Крепкая. Профессиональная? Только выражение глаз не поймать. Или? Поймал. Поймал! Усталость… «Да он тут работает со мной. Вот только мимика у него странновата Спец из контрразведки и иже с ней не пытался бы меня успокоить долгополой улыбкой. Просто работал бы дольше и вкрадчивее. А этот… Ободряет меня так, словно может вернуть старые времена одним мановением руки. Ну или предложить нечто лучше. А какую жизнь он способен мне дать – лучше той? Где такая жизнь? Где все не падает в бездну – то постепенно, то с неотвратимой стремительностью? Это ж какое-то сказочное царство древних… Эпоха Белой княгини. Не хотите ли, драгоценный подержанный умник, переселиться в эпоху Белой княгини?»

И в речи у него… какие-то странности. Как это он там… неуклюжее смешение слов, будто он пытается перевести на хонтийский язык понятие, коего Хонти не знает. Вот он сел, и поза у него странная, расхлябанная какая-то.

– Кстати… что такое интеллигент? Интеллигентный человек? Звучит необычно.

– Мне кажется, вы понимаете больше, чем хотите показать.

Рэму казалось другое. С ним вели игру. Его к чему-то подталкивали. Можно сказать, подбадривали: не робей, парень! У тебя еще есть куда сбежать, и там, на новом месте, все будет просто роскошно. Там все твои мрачные идеи насчет падения человечества не имеют никакой цены. Там вечное лето, вечный полдень, и тучи никогда не закрывают солнце.

Вербует? Но куда? Для кого?

– И все же. Хотелось бы понимать.

– Хорошая задачка Как если бы вы попросили меня в десяти фразах изложить содержание эпопеи Куура «Регент и его братья»… Извольте – попросту, без затей. Интеллигент – умственно вольный человек, устремленный к познанию мира, к развитию. Он создает и поддерживает общественный идеал. Он всегда и неизменно противостоит косной Традиции, отстаивая свое право на истину, творчество и прогресс.

«А вот это уже интересно. Нет, не смысл сказанного, а то, как преобразился Лев на несколько мгновений. Он словно бы знамя разворачивал перед строем. Или к святыне прикоснулся коленопреклоненно…»

Откуда же ты, странный «подпольщик»? Что там такое? Вернее, чей ты такой?

Рэм давно приучился считать вопрос «чей это человек» более важным, чем вопрос «кто этот человек». Слишком часто первое определяло второе.

Что ему, провонявшему гнилой соломой ополченцу, оставалось в компании странного спасителя? Тот снизошел до странной игры. Можно отвергнуть игру и скоренько получить свою пулю тут, на окраине окраины. А можно… еще разок… Любопытно же.

Судьба всегда ловит его на один и тот же крючок, и разве не приятно на него попадаться?

Очень приятно.

Вначале.

Хорошо, продолжим игру.

– А если умственная вольность есть, но она не дает человеку закабалить себя идеей непременного развития и борьбы с Традицией? Ведь вольность – она границ не знает. Вольность может и отвергнуть мысль о необходимости противостояния?

Лев – опять проскользнула усталость – ответил простенько: