Александр Афанасьев - У кладезя бездны. Часть 2

Принц испытующе посмотрел на немца.

— Моего отца нет в городе. Но если вы спешите, вы вполне можете вручить верительные грамоты мне.

— У меня нет верительных грамот.

— Тогда зачем вы пришли?

Доктор Зайдлер пригладил волосы. Он начал лысеть, хотя пока это было не очень заметно.

— Помочь вам сохранить власть — если вы, конечно, желаете это сделать.

— Я не понимаю вас.

— Все просто — сказал немец — у нас есть все основания полагать, что ваш отец не вернется из своей поездки живым — и это не обсуждается. Мы не будем помогать ему сохранить свою никчемную жизнь и свою ничтожную власть. Этот человек гнусен, лжив, он привык предавать. Но мы можем помочь вам сохранить власть после смерти вашего отца.

Принц Абу позвонил в колокольчик, вызывая охрану.

— Убирайтесь.

Доктор Зайдлер встал с кресла.

— Можете не трудиться. Подумайте только о том, что вы сами отвергаете протянутую вам руку помощи. Честь имею.

Немец вышел из кабинета. Охранники вопросительно посмотрели на принца.

— Оставьте меня! — нервно сказал принц.

Охранники повиновались…

Оставшись один — принц достал из стола плоский шкалик джина Бифитер, солидно пригубил, чтобы успокоить нервы. В голову — змеей вползала мысль, что он сделал глупость.

Чтобы немного успокоиться — он откинул жалюзи, прижался лбом к холодному из-за кондиционера окну. Он и не подумал задержать или сделать что-то плохое с немцем — немцы никогда не прощали такого, а Эфиопия с ее армией — была совсем рядом.

Немцы вышли к машинам. Время принимать решение.

— Постойте! — он заколотил в стекло — подождите! Вернитесь!

Немцы повернули головы. Один из немцев улыбнулся.

Появление Генералиссимуса на сцене, где равно все было готово к действу — сопровождалось целым рядом ритуалов. Несмотря на то, что генералиссимус давно не верил ни в черта, ни в Бога, только в деньги — он прекрасно понимал, что ритуалы — повивальная бабка могущества. И потому его появление было варварски пышным… видимо, он прочел книги бура по имени Уилбур Смит, рассказывавшего об Африке и воспринял оттуда ритуал появления короля зулусов, изменив его в соответствии со степенью своей испорченности.

Ровно в десять ноль-ноль, когда гости уже довольно сыты, но пьяны в меру — двое здоровенных голых стражников с мечами — откинули полог огромного шатра — и на сцене явился сам генералиссимус. На сей раз он был не в военной форме, положенной ему по званию и не в пошитом на заказ лучшими берлинскими мастерами скромном костюме — он давно в него не влезал. Генералиссимус был в традиционной одежде своего народа — юбке с кожаным поясом на голое тело и короткой тунике. Все это смотрелось настолько омерзительно — что наблюдавший за этим из развалин древнеримского храма человек прошептал ругательство…

Пританцовывая, колыхаясь всеми своими телесами — генералиссимус продвигался вперед. Воины его племени, приглашенные на торжество боевики, выстроили живой коридор, они орали воинственные кличи (Паломник не слышал слов, но это видимо было что-то "насадим на копье всех белых") и стреляли в воздух из ружей и автоматов. Продвигающаяся следом за властелином прислуга — делала только одно: щедрой рукой сеятеля она зачерпывала монеты из больших тазов и кидала их по сторонам, в толпу. В темноте — копошились люди, за монеты шла форменная драка, воинов толкали в спины — и просто чудо, как это все не перерастало во всеобщую свалку…

Наконец, генералиссимус вышел в освещенный круг. Он что-то проорал и хлопая ладошами, стал танцевать. Ему кто-то кинул копье, он подхватил его и стал им размахивать и потрясать, не прекращая свой танец. Габариты вождя нации не позволяли сделать сколь либо осмысленные танцевальные па — и весь танец сводился в перетаптыванию на месте, жалким попыткам подпрыгивания, воинственным кличам и сотрясанию воздуха копьем. Но толпа, уже успевшая курнуть бума — вела себя как заведенная…

Паломник тяжело вздохнул. Термооптика работала на пределе, он не был уверен в своих расчетах. Но ничего другого у него не было.

Заняв позицию за винтовкой, он прицелился и выстрелил…

— Кто собирается покушаться на моего отца? — спросил Абу.

— По нашим данным — клан Абгааль — ответил лысоватый немец.

Ну, конечно же… Клан Абгааль, трудно было ожидать чего-то другого. Как он сразу не догадался…

История Сомали последних ста пятидесяти лет — это история противостояния кланов Абгааль и Хабр-Гадир. Абгааль — правили страной до тысяча восемьсот семидесятого года от Рождества Христова, до того времени, как пришли итальянцы. После этого — они ни разу не поднимались к вершинам власти: их клан был истощен войной с итальянцами, и уступил первенство клану хабр-гадир, проживающему дальше от Могадишо. Хабр-Гадир проживал ближе к границе — в то время как Абгааль контролировали саму территорию Могадишо и ее окрестностей. Хабр-гадир выдвинулись при итальянцах, практически все сомалийцы, каким удалось добиться много при итальянском господстве — представители хабр-гадир. Он сам и его отец — тоже хабр-гадир. Но и абгааль и хабр-гадир входят в племенное объединение хавийе, что делает невозможной междоусобную войну. Точнее — это хабр-гадир не могут вырезать претендующих на власть абгаалей, потому что против них выступят все остальные члены кланового объединения. Абгаалям проще — они могут свободно интриговать против хабр-гадир искать себе союзников и делать все, чтобы вернуть власть. Их все еще было больше в Сомали и думать о том, что они забыли про то, как были у власти — было наивно. Тот, кто так думал — не знал Африку.