Николай Берг - Остров живых

– Ситуацию то есть не контролируете? – щурится начвор.

– Вот до кухни и у палаток – более-менее. Да еще есть патрули и часовые выставлены вроде. Внутри – хрен его разберет.

– А это у вас тут что? – интересуется гость.

– Пародия на медпункт. В барачной палатке полсотни тяжелобольных, да, по-моему, пара сотен просто в тепло спать набились. Помощь мы оказали почти полутора сотни обратившихся, – говорю ему чистую правду.

– Обратившихся? – всерьез удивляется собеседник.

– За медпомощью обратившихся, – поправляюсь я.

– Зомбаки шляются?

– Шляются. Но мало. Хуже – тут мины попадаются.

– Уже были пострадавшие?

– Пока нет. Надеюсь, что и дальше так будет, – отвечаю ему.

– А почему пока? – невесело хмыкает начвор.

– Утром начнут ползать, обязательно кто-нибудь напорется…

– Из тех, кто тут командовал, этих людоедов… кого-либо живьем взяли?

– Да был язык. Тут вроде ваши коллеги работают. Допрашивали при мне.

– Так, а что за техника здесь стоит?

– Из армейской бронегруппы. Экипажи накрылись при атаке шустеров, а мы ее бесхозную прибрали. Когда цеха осматривали на предмет сбора пострадавших. Ну вам рассказывали, наверно?

– Да, в курсе. Штаб в этом кефирном заведении где? Нет, рассказывать не надо – на схеме покажите. Да, и кстати. Эти беженцы, которых мы сейчас видели у кухонь, почему не спят? – хмуро уточняет он.

– Мы напрягли нескольких мужиков помогать. А экземпляр схемы есть для нас?

– Для вас – нет. Сидите тут при медпункте. Для того, кто Николаича заменил, привезли. Ладно. Вы помогалам этим своим что-нибудь обещали?

– Нет. Просто приказал таскать воду.

– Еще такие помощники есть? – явно ведя разговор к концу, спрашивает начвор.

– Ну да. Инженер Севастьянов – он отсюда сбежал, был потом проводником, правда не в нашей группе.

Показываю начвору, где штаб, куда поехал Ильяс и где надо будет обеспечить санитарный поиск. Кивает, потом быстро сваливает, прихватив не что-нибудь, а БМП.

Больные перестают прибывать. Ну да – собачий час. Всех разморило.

Даже у кухонь притихло. Но неугомонный повар о чем-то говорит тем, кто помогает ему в работе. Когда подхожу, слышу, как повар постоянно и очень убедительно, даже завораживающе все время говорит что-то.

Прислушиваюсь – и меня охватывает ощущение сюрреализма происходящего.

– …Экспедиция адмирала Норриса в Балтийское море, русско-английская война тысяча семьсот девятнадцатого – тысяча семьсот двадцать первого годов, например. Высадившись десантом на остров Нарген, британцы сожгли у нас избу и баню… Петр Первый милостиво согласился компенсировать владельцам за свой счет стоимость избы, а Меншиков компенсировал стоимость бани. Еще англичане безмолвными наблюдателями смотрели, как под Гренгамом русские галеры методично и спокойно вырезают «на шпагу» команду четырех шведских фрегатов. Сами же не вмешались: дескать, мелко больно и фарватера не знаем. Так что шведам они тоже были хорошими союзниками.

Следующая англо-русская заваруха – тысяча восемьсот первый год. Адмирал Нельсон (тот самый), спалив к такой-то матери Кобенхавн (Копенгаген), кстати без объявления войны, попер на Талли-иннн. Но тут обошлось – в Питере Павел Первый помер от апоплексического удару табакеркой в висок и замирились.

Зато в тысяча восемьсот седьмом – тысяча восемьсот двенадцатом годах Россия воевала с Англией не на шутку – тут тебе и морские бои были, и попытки англичан «парализовать русскую торговлю и рыболовство», что греха таить, воевали мы в ту войнушку не слишком весело – на Балтике потеряли семидесятичетырехпушечный «Всеволод» (дрались, правда, до конца, выжило только пятьдесят шесть русских моряков; что «Всеволод» сдался, мол, – лжа британская наглая, флага они предъявить не смогли), погиб в бою и девятнадцатипушечник «Опыт».

Хотя бы про Крымскую войну вы знаете? И про содействие Британии инсуррекции в Польше? А про дело шхуны «Виксен», везшей оружие чеченам? Англия самый ГОВНИСТЫЙ противник России девятнадцатого века. И весь девятнадцатый век они нас в общем-то не любили, ажно кушать не могли. С кратким перерывом на тысяча восемьсот двенадцатый – тысяча восемьсот четырнадцатый годы, даже не в тысяча восемьсот пятнадцатом году, уже тогда Веллингтон начал возбухать и гадить…

– Но ведь дрались же с общим врагом! – возражает истопник, копающийся у форсунок. (А, вот кому это все говорится, я-то уж подумал, что повар с ума сошел. Они, оказываются, диспут ведут на исторические темы, железные люди в расчете кухни.)