Алексей Осадчук - Летописи Дорна. Белый воин

Пораженная студентка молча смотрела на кушающих детишек. Они сидели в обеденном зале столовой на маленьких стульчиках за маленькими столами. Точно так же, как и в любом нормальном детском саду, только родители за ними никогда больше не придут… Раз седьмой для них лишний или в мусорный бак выбросили, значит, точно не придут…

— Хотя есть и такие, судьба родителей которых неизвестна. Им ставят в личные дела пометки «брошен», — продолжала тетя Клава. — Например, Саша Трофимов — вон тот мальчик, что сейчас делится с тем, что покрупнее его. Он появился у нас, когда ему было пять месяцев всего. И странное дело…

— Что? — спросила студентка заинтересованно, наблюдая за указанным малышом, щедро отсыпающим половину своей порции в тарелку другого мальчишки.

— Обычно о детях, поступающих сюда, все известно, а у Трофимова только имя да фамилия, ну и дата его поступления…

— И все?

— И все, — ответила повариха. — Даже Зоя Марковна, наша заведующая, затрудняется что-то сказать. Говорит, будто не помнит ничего. Странно…

— Действительно, странно… — согласилась Лена и снова взглянула на симпатичного мальчугана.

Саша Трофимов рос очень спокойным и не капризным мальчиком. Наверное, поэтому все нянечки и воспитательницы относились к нему по-особенному — никогда не повышали голос и не наказывали. Постепенно, с каждым прожитым днем, он превращался в любимца всего персонала. Ему чаще других детей перепадало от щедрот работников Дома малютки — то конфет подкинут, то кусочек сладкой халвы, а бывало, если уж очень повезет, то и импортную жвачку. Даже Зоя Марковна, не имеющая собственных детей, иногда брала с собой в город маленького Сашеньку, нарядив его в красивую одежду. Так они и прогуливались вдвоем по парку, будто бы настоящая семья. В такие дни заведующая покупала четырехлетнему мальчугану вкусное мороженое, сахарную вату и еще много всяких сладостей, и даже разрешала называть ее мамой.

Они привлекали к себе внимание. Люди иногда оборачивались, чтобы посмотреть на красивую женщину с красивым ребенком. Счастье переполняло детскую душу Сашеньки. Как же ему хотелось видеть в Зое Марковне маму! Маму, которую он никогда не знал и которую так хотелось иметь. Как потом он сам вспоминал, пребывание в Доме малютки было самым счастливым временем в его жизни…

Годы летели, а с ними взрослел и Саша…

Примерной датой появления Трофимова на свет принято было считать пятое марта. И сегодня праздновался его шестой день рождения. В столовой повариха Семеновна пекла свой фирменный пирог с яблоками, который так любила вся малышня. Воспитательница тетя Люба разучивала с детьми поздравления. Все как обычно. Но это уже была последняя страница его жизни здесь, с этими добрыми людьми… Его ждал «красный корпус» — так между собой все называли здание школы-интерната номер восемь, находившееся по соседству. Каждый ребенок, которому исполнялось шесть лет, переходил в подготовительный класс этого интерната со всеми вещами. Там начиналась новая жизнь…

— Сань, ты математику сделал? — спросил Вовчик Толстый, лежа на кровати и смотря в потолок. Он удобно устроился на железном, скрипящем сотнями пружин «ложе» и приготовился заниматься любимым делом — лентяйничать. В учебных заведениях, подобных этому, упитанные дети — фантастическое исключение. Каждодневное недоедание и, как закономерный итог, худоба — вот норма жизни всех интернатовцев. Володя же Гориков, а попросту Вовчик Толстый, опровергая все нормы и закономерности, являлся тем самым исключением из правил. Частые посетители школы-интерната, будь то иностранные спонсоры, привезшие очередную гуманитарную помощь, или же госинспекторы, «неожиданно» нагрянувшие с проверкой, заканчивающейся обыкновенно богато накрытым столом в школьной столовой, постоянно принимали Вовчика за сына Лаврентьевны — главной поварихи, имевшей довольно внушительные формы. Как ни странно, это очень импонировало Толстому, и даже сама повариха на очередной вопрос «А это не ваш сын?» — частенько отшучивалась: мол, внебрачный.

«Родство» с поварихой постепенно переросло в очень выгодные для Вовчика отношения. То ли это был результат постоянного давления на подсознание Лаврентьевны, то ли Толстый себя очень грамотно поставил — не суть важно. Важным являлось то, что Вовчик, как «внебрачный сын» главной поварихи, получил постоянный доступ в святая святых школы-интерната — кухню. Благодаря этому чистый вес и внутренний статус Толстого среди учащихся неимоверно вырос. Еще бы, теперь он мог достать все! Ну или почти все… Бывшие недруги мальчишки, постоянно пинаемого за чрезмерный вес и неуклюжесть, резко превратились в закадычных друзей и приятелей. Но Гориков на все имел свою точку зрения и дураком конечно же не был. Его единственным другом и, наверное, самым родным человеком был Саша Трофимов. Вместе они росли в Доме малютки, а затем вместе перешли в «красный корпус». Трофимов, единственный в этом злом и жестоком мире, всегда был рядом с Вовчиком и никогда не отступал, защищая слабого друга. Толстый являлся патологическим лентяем, за что ему, естественно, не раз влетало от преподавателей, а в особенности от Сергея Петровича, директора интерната. Жизненное правило Вовчика гласило: «Мало делай, но много получай». Правило это почти всегда действовало, но, увы, не так, как хотел сам Вовчик: делал-то он мало, а получал много, но зачастую — по голове.