Александр Больных - Штык-молодец. Суворов против Вашингтона

– И бог, и добрые друзья, – Вашингтон оглянулся. – Вот видите, барон, нам повезло встретить своих.

– Эх, ваше сиятельство, промедлили. Как промедлили, – прошептал слуга.

После падения Филадельфии война как-то сама собой замерла. Нет, она ни в коем случае не прекратилась, но стала какой-то вялой, тягучей и размазанной, словно каша по тарелке. Прежде всего сказывалось приближение зимы, более суровой, чем европейская, поэтому армии противников сейчас занимались исключительно обустройством зимних кампаментов, а не поиском врага. Вроде бы ситуация начала складываться в пользу союзников, так как армия генерала Вашингтона развеялась, словно дым, но тут же, словно бы в виде ответной любезности британский генерал Бургойн завел свою армию в ловушку и позорно сдался под Саратогой. Но даже это не привело к оживлению военных действий. Победивший генерал Горацио Гейтс, к слову сказать отставной британский сержант, совсем не рвался двигаться на юг, где его ожидало столкновение с армиями лорда Хау и генерала Суворова, а те, в свою очередь, совсем не рвались отправляться в густые леса у канадской границы. В самих же мятежных штатах продолжалась вялотекущая партизанская война по своим масштабам более всего напоминавшая комариные укусы – досадно, но не более того. Зато в Европе… В Европе страсти клокотали, будто в адском котле.

– А, вот и Рошешуар появился. Мсье, вы, как всегда, вовремя, у нас тут некий спор возник, а вы всегда в курсе последних событий. Вы ведь только что приехали из Версаля?

– Совершенно верно. У госпожи дю Барри такой новый туалет появился, что принцесса Аделаида изволила выразить свое неудовольствие. Графиня одевается просто вызывающе, это смущает добродетельных принцесс.

– Да что вы говорите?!

– Истинная правда! Нравы королевского двора начинают нарушать границы приличия, которые и без того, сказать по правде, довольно гибкие. Только тс-с-с… Я вам этого не говорил, то большая тайна, и мне совсем не хочется попасть в Бастилию, но бродит слух, будто…

– Это вы про Америку?

– Какая Америка?! Вы что, в своем уме? Ну, решил наш христианнейший король поддержать этих смутьянов, отправил туда небольшой корпус. Так представляете, эти фермеры чуть с ума от радости не сошли. Знаете этот глупый генерал… как его?.. Вашинпоп, что ли… прокламацию выпустил. Говорит, что сам господь бог встал на сторону Америки и послал ей в союзники великого европейского монарха, чтобы защитить дело свободы и независимость. Нет, каков наглец! Наш король совсем не собирается воевать за их свободу. Людовик хочет чужими руками вернуть земли Новой Франции, а что там в британских колониях творится, не так уж и важно. Но все это полный вздор. Вы слышали, в Оленьем парке появилась новая девица. Мадемуазель О’Хара получила полную отставку, и госпожа дю Барри нашла для короля новую игрушку. Говорят, девица весьма пикантная…

– Ах, Рошешуар, вы такой сплетник!

– Что вы, мадам, разве я посмел бы хоть когда что-то измыслить?

– Гадкий! А кто мне лгал, будто господин де Шемильи был замечен в симпатиях к самой… Меня потом так жестоко обсмеяли!

– Мадам, вы просто невнимательно меня слушали. Я ведь совершенно точно сказал, что на сей счет имеются лишь подозрения! А вот насчет Оленьего парка сведения самые что ни на есть верные. Эта простушка О’Хара возомнила себя всерьез фавориткой и попыталась заставить короля назначить… Но это государственная тайна! В общем, его величество сразу поставил зарвавшуюся нахалку на место и выдал ее замуж за какого-то барончика из Гаскони! Представляете, она, как говорится, мяукнуть не успела, как проснулась госпожой баронессой да с приказом отправляться в свой родовой замок. Замок… Будет теперь там навоз, простите уж за такую подробность, мадам, навоз там нюхать. Это после Версаля.

– Фу, Рошешуар, как вы любите говорить всякие гадости.

– Увы, мадам, это самая чистая правда. Кстати, о гадостях. Вы слышали, что наш милый мальчик маркиз де Лафайет продолжает кормить клопов в английской тюрьме? Так вот, говорят, наш министр иностранных дел передал англичанам пожелание короля, негласное, разумеется, подержать маркиза там подольше.

– Но ведь это жестоко! В Англии такая сырость.

– А не надо было маркизу идти поперек королевского приказа. Вот теперь Людовик нашел удобный способ наказать нахала, но при этом сам король остается совершенно ни при чем. Это все проклятые англичане.