– Есть, Александр Васильевич. В полчаса здесь будет батарея полупудовых единорогов, и тогда, если прикажете, я этот дом в кучу щебня перемелю.
– Нет-нет, бригадир. Не спешите. Сначала попытайтесь их уговорить. Только возьмите с собой кого-нибудь, кто по-аглицки понимает. Я опасаюсь, что там могут сидеть люди, которые языков не знают.
Прикомандированный к штабу Суворова лейтенант флота Голенкин сделал шаг вперед. Для моряков знание английского почиталось выше, чем знание двух любых других языков, вместе взятых, ведь именно Королевский Флот почитался образцовым, так у кого еще учиться? Дерфельден неодобрительно покосился на него. Не любил он моряков, всегда щеголеватых и подчеркнуто аккуратных. Неизвестно еще, флот или армия России лучше служат, но выбора не было. Он привязал к шпаге белое полотнище парламентерского флага и вышел на площадь, Голенкин шел в шаге позади.
В них не стреляли. Солнце поднималось все выше, и истаивали уже последние клочки утреннего тумана, но пороховой дым, витавший вокруг выщербленных пулями стен конгресса, расходился куда менее охотно. Русские подошли к зданию, перешагивая через разбросанные трупы, какие-то непонятные обломки и камни. Возле здания вся мостовая была засыпана осколками битого стекла, пулями, и щепками – русские стреляли много, но большая часть выстрелов пришлась по окнам и стенам. Дерфельден кивнул лейтенанту.
– Откройте! Парламентеры! – произнес Голенкин по-английски.
После томительной паузы дверь отворилась, и они вошли в высокий зал с колоннами. Рядом с дверью лежали перевернутые столы, мешки, непонятно чем набитые, изломанные кресла. Навстречу им выступил офицер.
– Кто вы? – спросил он.
Дерфельден кивнул Голенкину.
– Парламентеры. Бригадир Дерфельден и переводчик лейтенант Голенкин.
Американец подобрался, стоять вразвалочку перед генералом, пусть даже и русским, ему показалось неудобным. Он подтянулся и козырнул.
– Майор Масгрейв.
Дерфельден заговорил медленно и отчетливо, чтобы дать время лейтенанту точно перевести каждое его слово.
– По приказанию главноначальствующего русскими войсками в Америке генерала Суворова, я уполномочен передать вам предложение сдаться. Дальнейшее сопротивление будет иметь результатом только ненужное кровопролитие, тогда как в случае капитуляции мы обеспечим лечение ваших раненых и достойное обращение офицерам.
Масгрейв покачал головой.
– Бригадир, ваши солдаты уже попытались штурмовать здание, и были отбиты с потерями. Я исполню свой долг до конца.
– Майор, вы отбили всего лишь поспешный наскок пехоты. Я командую артиллерией российской армии и должен сообщить вам, что через полчаса здесь будет батарея тяжелых гаубиц. Они не только разнесут в щепки ваши смешные баррикады, но и разрушат самое здание. Наши солдаты не будут больше его штурмовать, я просто похороню вас под обломками.
По лицу американского майора пробежала тень сомнения, он закрыл на секунду глаза, потом тяжело вздохнул и твердо ответил:
– Значит, так тому и быть. Но единственное достоинство солдата – это его честь. И запятнать ее можно лишь один раз. Мы не сдадимся.
– Майор, я уважаю ваше мужество, но офицер должен также отвечать за жизни своих солдат.
– Генерал, не тратьте время попусту. Мое решение непоколебимо.
Дерфельден пристально посмотрел в лицо Масгрейву, потом вытянулся и отдал честь, Голенкин тоже приложил руку к треуголке. Повернувшись как на императорском смотре, бригадир вышел из зала строевым шагом.
– Они не сдадутся, – сообщил он Суворову.
Тот пожал плечами.
– Что ж, жаль смелых солдат, однако ж они сделали свой выбор.
Вскоре защитники конгресса действительно увидели, как в проулке появились две большие пушки. Масгрейв, похоже, рассчитывал, что его шарпшутеры смогут перебить артиллерийскую прислугу, но Дерфельден, как и Суворов, не собирался рисковать жизнями попусту. В переулке была быстро построена баррикада из мешков с землей, корзин и досок, которая надежно укрывала артиллеристов, лишь два черных жерла торчали наружу.
Потянулись томительные минуты, затем пушки дружно рявкнули, выплюнув длинные столбы огня, и два ядра ударили в здание. Одно напрочь снесло завал в окне справа от крыльца, другое ударило в стену рядом с тем же окном, причем с такой силой, что битые кирпичи полетели веером, но стена пока устояла. Гаубицы откатило назад, и амбразуры тут же были прикрыты от стрелков переносными щитами – Дерфельден был очень предусмотрительным человеком. Затем последовал второй залп, третий… Американцы бесполезно осыпали пулями пушечную баррикаду, но русские артиллеристы не отвлекались на отдельных стрелков, они методически разрушали вход в здание конгресса. И наконец стена не выдержала, обрушившись, послышались истошные крики.
Читать дальше
Конец ознакомительного отрывка
Купить книгу