Александр Больных - Штык-молодец. Суворов против Вашингтона

– Может, снова предложить им сдаться? – осторожно поинтересовался Дерфельден.

– Нет, Виллим Христофорович, они сделали свой выбор, – упрямо повторил Суворов. – Сделайте пролом пошире, потом дайте пару залпов картечью по верхнему этажу, чтобы не высовывались, и тогда ваши солдаты, полковник, повторят штурм. Сами же видите, что белый флаг не выкинули, но не разрушать же домишко до конца. Штурма они не выдержат.

– Слушаюсь, ваше превосходительство, – козырнул Золотухин. – Разрешите исполнять?

– Готовьте солдат, – кивнул Суворов. – А вы, Виллим Христофорович, продолжайте.

Снова загрохотали гаубицы, и вскоре вместо входа образовалась широкая безобразная дыра. Апшеронцы со штыками наперевес по сигналу командира бросились через площадь, и теперь их встретила лишь пара выстрелов. Но после артиллерийской канонады у стрелков дрожали руки, и пули прошли мимо. И когда мушкатеры ворвались в зал, где Дерфельден беседовал с американским майором, их встретил ружейный залп, недружный, слабый, но все-таки залп. Двое или трое солдат упали, капитан выронил шпагу, схватившись за грудь, но дело было уже сделано. Русские с дружным «Ур-ра!» рванулись вверх по лестницам, вышибли закрытую дверь в соседний зал. Там треснул еще один пистолетный выстрел, потом последовал отчаянный крик, какой издает человек, почувствовав сталь штыка у себя в животе, и все смолкло.

– Ну вот и все закончилось, – удовлетворенно сказал Суворов, когда из окон рядам высунулись несколько белых тряпок, нацепленных на штыки. – Однако ж молодцы американцы, долго держались, я думал ранее сдадутся.

Но тут к нему подбежал Золотухин с лицом, изумленным до чрезвычайности.

– Александр Васильевич, мы тут, оказывается, конгресс американский захватили. В подвале сидели, господа хорошие.

– Какой конгресс? – не понял Суворов.

– Ну, людей выборных, коих американцы следить за порядком в своей стране поставили. Оказывается, они в подвалах отсиживались.

– Это те, которые королю Георгу войну объявили?

– Именно, господин генерал. Они самые.

– Значит, солдаты отстреливались, а эти отсиживались? Хороши. Кстати, а где тот майор, что гарнизоном командовал?

– Погиб, Александр Васильевич, погиб. Убит ядром.

– Жаль, смелый был офицер и умелый. Не все американцы трусы, однако, Виллим Христофорович, – обратился он к Дерфельдену, – распорядитесь похоронить с воинскими почестями, тем более что вы с ним разговаривали. Пушечный лафет, почетный караул, чтобы все, как положено. Пастора тоже найдите, он того заслуживает.

– А что с людьми выборными делать? – спросил Золотухин. – На караул взять?

Суворов пожал плечами.

– Зачем? Не нужны они мне никак. Отправьте, что ли, к лорду Хау, пусть сам с ними разбирается. Они английские изменники, не наши. Наше дело простое, солдатское.

Четверо всадников, нещадно погоняя коней, мчались по дороге, оставив позади город, в котором то затихая, то вновь разгораясь, гремела стрельба. Сухие ружейные выстрелы иногда перекрывал гулкий пушечный бас, но пушки вступали в дело редко, видимо, не было в них особой нужды. Американцы были застигнуты врасплох и сопротивлялись вяло, большей частью пытались удрать, но основная масса их бежала на север. На восток, кроме генерала Вашингтона, Хоуторна и фон Вальдау с его слугой не скакал никто.

По лицу барона было видно, что он решает мучительную задачу, никак не находя ответа. Пару раз он уже трогал рукоять пистолета, но не решался достать его из седельной кобуры. Слуга подъехал к нему вплотную, и когда американцы оказались саженей на десять впереди и не могли слышать, спросил:

– Ваше сиятельство, может возьмем генерала, да доставим к нашим?

Если бы даже Вашингтон услышал, но все равно не понял бы ни единого слова, потому что разговор шел на языке ему совершенно незнакомом.

– Не знаю, Северьян, не знаю. Один человек не может ничего решить. Вот если, как сегодня, снова целую армию Суворову на блюдечке подадим, тогда дело иное.

– А, может, все-таки? Барон махнул рукой.

– Ладно, давай! Там видно будет.

Но не судьба! Как раз в этот момент из-за поворота вылетела группа всадников на взмыленных конях. Вашингтон так резко дернул поводья, что конь его встал на дыбы и обиженно заржал.

– Кто такие? – сдавленным голосом спросил он.

– Драгуны полковника Шелдона, он послал нас за вами, генерал, чтобы помочь. До города мы не успели добраться, но, видно, бог вас хранит.