Александр Больных - Штык-молодец. Суворов против Вашингтона

– Какими? – не понял маркиз.

– Электрическими, – терпеливо повторил барон. – Знаете тех забавников, которые грозовыми молниями побаловаться норовят? Так это дело очень небезопасное. Не он первый, не он последний от силы электрической погиб, только полиция французская по невежеству своему этого понять не может. Говорят, в Петербурге какой-то академик от молнии сгорел, да и брат лорда Кавендиша тако же погиб. Но мы отвлеклись. Может, лучше подождать, пока американцы другого представителя в Париж направят, он наверняка исхлопочет вам генеральский чин.

– Нет, – решительно произнес Лафайет, – я отправляюсь немедленно. Надо только известить всех товарищей, чтобы они прибыли на борт «Виктуара», и мы выйдем в море незамедлительно.

– А вы не будете возражать, если я присоединюсь к вам? – спросил барон. – Как мне надоело сидеть здесь и заниматься лишь поставками оружия. Хочется снова побывать на поле боя.

– Вот видите, барон, – обрадовался Лафайет. – Я же говорил, что дворянин не может стать лавочником, и вам тоже близки понятия чести! Мы выезжаем в Бордо послезавтра.

А далее события помчались галопом. Все-таки полиция господина де Сартина не совсем зря свой хлеб ела, и до короля дошли слухи о готовящемся бегстве маркиза. Раздраженный Людовик отдал приказ арестовать де Лафайета, буде тот попытается покинуть территорию Франции без особого разрешения короля. Поэтому маркиз приказал командиру «Виктуара» сниматься с якоря немедленно и уходить в крошечный испанский городок Лос-Пасахес, расположенный недалеко от границы с Францией. Лафайет совершенно справедливо опасался, что корабль могут арестовать. Самого маркиза полиция все-таки отыскала и вручила строгий приказ отправиться в Марсель, где надлежит дождаться специального французского посланника, вместе с которым Лафайет отправится в Италию.

Что и говорить, таковая перспектива энергичного юнца совершенно не устраивала. Он ухитрился обмануть своих надзирателей и сбежал. Вместе с бароном и еще парой приятелей Лафайет покупает лошадей и мчится во весь опор к границе. Надо сказать, что полиция в этом ему не особенно препятствует. Одно дело ловить воришек, и совсем иное – опальных маркизов, которые в родне практически со всем Версалем. Так что опасности и погоня были скорее вымышленными, чем реальными, если наша лихая компания и могла попасть в руки полиции, то исключительно по собственной глупости и неосторожности. Кстати, это было вполне вероятно, вот только совершенно не входило в планы фон Вальдау, который, например, не позволил маркизу отдать визит вежливости губернатору Байонны. Тот ведь был каким-то троюродным племянником двоюродного дяди сестры жены отца. Особенно странным бы получился этот визит еще и потому, что король уже подписал приказ об аресте нахального маркиза. Поэтому небольшой кавалькаде пришлось покидать Байонну без церемоний.

Ступив на палубу своего корабля, Лафайет немедленно воспрянул духом и приказал поднимать паруса. Надо сказать, что, несмотря на всю свою легкомысленность, маркиз все-таки принял некие меры предосторожности. Если верить судовым бумагам, корабль должен был следовать на Мартинику, что принять там груз рома в обмен на «колониальные товары». Правда, сложно сказать, насколько бочки с порохом, свинец и ружья, которыми был забит трюм «Виктуара», можно считать «колониальными», но пока этот вопрос не поднимался. Вдобавок, капитан корабля осторожно намекнул, что британские корабли, патрулирующие в американских водах, могут все это неправильно понять. Однако маркиз вполне резонно возразил, что пока не будет замечен хотя бы один британский корвет, рассуждать на эту тему не следует.

Кстати, едва испанские берега скрылись за кормой, как Лафайет приказал вместо Мартиники проложить курс на Северную Америку. Капитан уперся. Вот в этом случае встреча с британскими фрегатами становится очень даже вероятной, они постоянно крутятся у берегов Виргинии и Каролины. Конечно, маркиз купил корабль и волен распоряжаться им угодно, но вот лично капитану совсем не улыбается провести ближайшие десять лет на каторге в Девоншире или на плантациях Барбадоса. Выращивать сахарный тростник он не желает, так как ненавидит сладкое. А ведь проклятые англичане могут поступить еще хуже – последнее время, обозленные неудачами армии, они начали просто вешать капитанов кораблей, уличенных в проводке военной контрабанды. Кстати, он, капитан, не готов поручиться, что в этом случае на другом ноке не будет болтаться тело владельца корабля и груза.