Валерий Большаков - Алгоритм судьбы

Мужчина спокойно зашёл, с любопытством оглядываясь.

– Это дом генерала Жданова? – спросил он.

– Да, да!

– Тимофей просил передать вам… – сказал мужчина и полез во внутренний карман пиджака. Вытащил он почему-то не письмо, не записку даже, а маленький баллончик. Нажал пипочку, и голубоватый дым окутал Риту, гася свет. Криков, одиночных выстрелов и хрястких ударов девушка уже не расслышала.

Очнулась она внезапно. Тело не помнило ни боли, ни насилия. Рита будто заснула и проснулась. Заснула у себя, а проснулась… Она привстала и огляделась. Комната, даже так – комнатка. Круглые окна по сторонам, через них на потолок падает световая сетка, отражённая с воды. Она на корабле? Девушка встала и покачнулась – не от слабости, просто пол повело вбок. Да, это корабль. Катер. Или теплоход. Она выглянула в иллюминатор. За ним сверкала вода, стелился узенький пляжик, грядами спускался лес.

Хватаясь за стены, Рита дошла до двери и осторожно её потянула. Открыта!

За дверью был невысокий трап и слышались голоса. Говорили на французском.

– Ограничиться девушкой мы не можем, больше того, я вообще не понимаю, зачем таскать её с собой? Выкачать всё, что ей известно, и адью!

– И бегать от русской полиции? Благодарю покорно!

– Арамис, а что ты предлагаешь? Ты пока только критику разводишь! Это и я могу, на это любой способен. А план у тебя есть?

– Надо искать предиктор! А для этого нужно побыстрее оказаться в этом Можайске.

– Кстати, Портос, близ «этого Можайска» расположен посёлок Бородино… У тебя это название ни с чем не ассоциируется?

«Надо же, – с лёгким изумлением подумала Рита, – и этим предиктор подай!» Французский она знала неплохо – все-таки восемь лет в школе с уклоном в великий, могучий галльский язык, наречие любвеобильных потаскунов и галантных хамов… Девушка усмехнулась и неторопливо поднялась наверх. Это был не теплоход. И не катер. Рита стояла на палубе яхты – огромный косой парус выдувался по ветру, креня мачту; позванивали натянутые штаги, тихо плескала вода, усами расходясь от острого форштевня. На крыше надстройки лежал плотный толстяк с копной курчавых волос, в безразмерных «боксёрских» трусах, и дул пиво из банки. Рядом с ним сидел худощавый молодчик в джинсах, отрезанных по колено, и задумчиво играл ножом – клинок так и вертелся у него между пальцев. Как пропеллер.

Ещё один субчик – атлетический хомбре [28]баскетбольного роста, сидел у руля и смотрел на воду. Был он несколько скособочен, на груди и спине расплывались громадные синяки. Уже знакомый Маргарите Ефимовой мужчина стоял на носу яхты и обозревал берега реки в бинокль.

– Здравствуйте! – сказала Рита ледяным тоном и поджала губы. – Потрудитесь объяснить, что всё это значит?

Буду играть дуру решила она. Мужикам это нравится.

Все обернулись и посмотрели на неё – толстяк с улыбкой, худощавый с интересом, хомбре подмигнул, а мужчина на носу опустил бинокль и крикнул:

– Как спалось?

Под глазом его наливался ха-ароший фингал, свежие ссадины на костяшках и скулах отмечали последствия встречи с русским десантом.

– Я задала вопрос! – упорствовала девушка.

– Пустяки, мадемуазель, дело житейское! Прогуляетесь с нами, подышите свежим воздухом, загорите… А то что это – лето кончилось, а вы белы как снег! Нехорошо-с! Вы позволите называть вас Марго?

– Кто вы такой? – спросила Рита.

– Ах, зовите меня просто Туссен! – сказал он, жеманничая. Видимо, вживался в роль стареющего соблазнителя.

– А просто Тузик можно? – рискнула Ефимова.

Глаза Тузика блеснули.

– Кусаетесь? – спросил он с пониманием. – Правильно. Тяпнешь разок и как будто полегчает, верно? А то загрызём мы вас, и вы даже кровушки нашей не вкусите!

– Фу! – покривилась Рита. – Нужна мне ваша жижица… Вы на кого работаете?

Туссен осклабился.

– Мадемуазель! – пропел он. – Это совершенно не важно! И не притворяйтесь глупенькой очаровашкой – от вас за милю разит интеллектом.

– Чего вы хотите? – сухо спросила Ефимова.

– Ну, вы нам кое-что расскажете, кое-что покажете…

– Это касается предиктора? – прямо спросила девушка.

– Вы всё схватываете на лету, мадемуазель!

Рита усмехнулась и точно рассчитанным движением перекинула волосы на спину.

– Теперь я и сама вижу, – сказала она, – вы из Европы. Только европейцы могут сочетать в себе эту вот потрясающую наивность с изрядной долей нахальства. Вы хоть понимаете, что охотитесь в чужих угодьях? И что ЭрВэ вас не пожалует? Как встретит, так и… того… выше дерева стоячего?