Александр Голодный - Будущего нет! Кошмар наяву

Сергей сначала даже не узнал в высохшей, с желтоватой пергаментной кожей старушке когда-то бодрую, подтянутую, строгую Ингу. И только взгляд серых глаз остался прежним.

Рак крови. Без шансов.

Она ненадолго пришла в себя, словно почувствовав присутствие стоящего рядом с заплаканной женой любимого зятя.

– Сережа…

Улыбнулась краешком губ:

– Опять в самоволке?

Александров не смог ответить – горе и жалость перехватили горло.

– Милые мои… Берегите друг друга.

Последними словами тетушки были:

– В каком страшном мире я вас оставляю…

Вечером Инга Михайловна умерла.

Сергей больше не мог задерживаться. Он улетел, оставив на похороны безутешно рыдающую Аленку.

Она вернулась в часть после прибытия мужа. Измученная горем, как-то сразу повзрослевшая, даже постаревшая.

Тетушкину ведомственную квартиру тут же вернул себе завод. Вещи жадно забрали деревенские родственницы. Аленка привезла последние Ингины украшения и несколько старых фотографий.

Маленькое семейное горе, растворившееся в общей беде народа, населявшего одну шестую часть планеты.

А дальше… Дальше было, как у всех. Галопирующая инфляция и первая «денежная реформа», «одна сосиска на один талон», резко ухудшившееся, и так уже не блестящее снабжение.

Серия командировок на Украину для вывоза ядерного боезапаса. Эксплуатировавшие заряды воинские части были расформированы. Само собой, с мыслью перевестись туда служить пришлось распрощаться.

Ушел на повышение в Москву Михаил Иванович.

На прощание он продавил назначение Сергея на майорскую должность. Честный офицер и благодарный человек.

Батя отказался принимать присягу на верность незалежной Украине. Отправлен на пенсию, поселился в том самом, уже достроенном доме. Совсем неожиданно прозвучало известие, что Наталья родила девочку. Ну, батя! Одно слово – орел!

Василий Иванович не забывал и сына. Сельская сытая жизнь позволяла посылать продуктовые посылки, пока отправление их в Россию не стало слишком дорогим делом.

Александровы стали покупать доллары. Иногда в Мурманске, возле гостиницы «Арктика», у сомнительного вида жучков-валютчиков, иногда банкноты чужой страны брали в Москве командировочные сослуживцы.

Сергей готовился к худшему, к войне, все чаще возвращаясь к мыслям об эмиграции. Совесть его была чиста – государства, которому он приносил Присягу, больше не существует.

Его Родина осталась там – за страшной чертой, в прошлом. Могучий Союз, где каждый человек мог спокойно жить и радоваться новому дню, надеяться на стабильное и справедливое будущее, где уважали стариков и без страха рожали детей. Где не ставили на окна домов решетки и держали ключи от квартиры под ковриком у двери. Там все принадлежало народу, там росли города, и улыбались на улицах люди.

Все осталось там.

Непонятно почему, но офицеров не заставили присягать по-новой, уже суверенной России. Александров бы точно отказался.

Защищать обосновавшуюся в Кремле шайку врагов и предателей? И воров к тому же. Обокравших свой собственный народ подлых воров.

Сергей без труда определил суть Ельцина и его «министров». Коллаборационистское правительство, назначенное победившим Западом. Посредники между англо-американскими заправилами и отданной на поток и растерзание страной. Сборщики дани, мало чем отличающиеся от послушного немецкому фашизму французского правительства Виши.

Теперь Александров полностью понимал белогвардейских офицеров. Людей чести и долга, так же потерявших Родину. Но воевать в гражданской войне со своим обманутым, упивающимся «свободой» и «демократией» народом Сергей не хотел. Особенно, воевать атомным оружием. В братоубийственной войне нет правых и виноватых. И шансов тоже нет.

Для того чтобы выжить, остался только один путь. За границу.

Об этом они все чаще говорили с Аленкой.

Вместе с Советским Союзом в прошлое ушла и обязательная замена. Хочешь – пиши рапорт и продлевай службу в Заполярье. Посоветовавшись с супругой, Сергей так и поступил. Здесь, по крайней мере, им было все известно, жили в хорошей квартире и получали относительно неплохие северные оклады.

Командование устраивал молчаливый, исполнительный, непьющий офицер, с полным комплектом допусков, не имеющий, к тому же, ни одного взыскания. Служит человек? Ну, и пусть служит дальше.

Особых изменений в повседневной деятельности, кстати, не произошло. Они все так же выполняли свою инженерную боевую задачу. Вот только все меньше изделий уходило на боевое дежурство, а все больше готовилось к отправке на предприятие-изготовитель. Для разборки и уничтожения. Запущенный Горбачевым механизм одностороннего разоружения при Ельцине набрал полные обороты.