Андрей Имранов - Судьба боится храбрых

Подошедший сбоку Ван молча потянул повод из рук Тима. Тим раздраженно обернулся, собираясь сказать что-нибудь резкое (он что, попросить не мог?), но наткнулся взглядом на спокойное, ничего не выражающее лицо и запнулся. Выпустил повод, сплюнул в сторону и полез в фургон.

Первой и самой большой проблемой для него стал местный язык — его речевой аппарат был просто неприспособлен издавать такие звуки, которыми обменивались местные жители, желая передать друг другу какую-либо информацию. Но его упорство в достижении выбранной цели, помноженное на беспощадное отношение ко всему миру, включая самого себя, позволило ему достичь успеха — одного из самых важных в его жизни.

Его бывшие сородичи только посмеялись бы, скажи им кто, что строение речевого аппарата можно изменить усилием воли. Но это был лишь первый шаг в его стремительном пути к сияющим вершинам.

— Арво, — позвал Тим, — скажи мне, что у вас с детьми делают?

Фургон, поскрипывая, катился по дороге, с каждой минутой приближаясь к очередной деревне-жертве, и Тима это немного беспокоило. Если они начнут нападать на деревни каждые три дня, то у него совсем свободного времени не станет. А с некоторых пор вопрос свободного времени его сильно занимал. Да и деятельность Людей Дороги в свете недавно полученной информации приобретала довольно неприятный оттенок. Это, конечно, если информация была правдива. Тим не думал, что Нальма ему соврала, более того, он был уверен в обратном, но вдруг ее саму обманули?

— Не понял вопроса, — Арво положил точильный брусок, поднес меч к лицу и принялся тщательно разглядывать лезвие. — Кормят, растят, воспитывают.

Тим кивнул.

— Это понятно. Как воспитывают? Вот, скажем, родился у… пары ребенок… — Тим произнес эту фразу и озадачился — словосочетание «родился у пары» получилось каким-то невозможно корявым, на что не преминул обратить внимание Арво:

— У пары женщин, ты хотел сказать?

— Нет, — мотнул головой Тим, — я… — и задумался. Он вдруг понял, что представления не имеет о том, каким образом в этом мире формируются семьи и есть ли здесь вообще такое понятие, как «семья».

— Я хотел сказать, у мужчины и женщины, — сообщил Тим.

Арво хмыкнул:

— Ни разу не слышал, чтобы мужчина кого-нибудь родил. С женщинами это иногда случается, а вот с мужчинами…

Тим раздосадованно махнул рукой:

— Не говори, что не понял. Мужчина… — начал Тим, но тут же споткнулся об очередную языковую проблему. Слова «любить» здесь не было, слово, обозначающее процесс соития, было и неприличным не считалось, но все то же интеллигентское воспитание Тима никак не давало ему произнести это слово вслух. Тим попробовал найти подходящие эвфемизмы, типа тех «заниматься любовью», «кувыркаться», «трахаться», на которые столь богат русский язык, но тщетно. Здесь каждое слово означало только то, что означало.

— Не скажу. — Арво сунул меч в ножны и отложил его в сторону. — Скажу, что ребенок рождается все же у женщины. Дела мужчины обычно заканчиваются задолго до этого. Но тебя, как я понял, интересует, что будет с новорожденным? Так вот, это зависит от того, кто его мать. Если она крестьянка…

— А отец? — перебил Тим. — От отца зависит?

Арво поморщился:

— Редко. Обычно — нет… Продолжаю. Если мать — крестьянка, то ребенок будет расти среди крестьян. В младенчестве его будет кормить грудью мать, потом он будет есть наравне с остальными крестьянами из их общего котла. Специально крестьянских детей никто не воспитывает, они приучаются к труду сами. Если ребенок родился у свободной женщины, то она будет кормить его грудью, пока необходимо, потом отдаст его в сореса.

Тим нахмурился, слово было незнакомым, но значения его элементов он знал. «Соре» переводилось как «воспитывать», а суффикс «са» обозначал место или помещение. В результате получалось какое-то «воспиталище».

— Там ребенком будут заниматься воспитатели, — продолжал Арво. — Они дадут ему необходимые общие знания, определят его склонности к какому-то виду деятельности и будут готовить к самостоятельной жизни. Потом, если, скажем, кузнецу требуется помощник, он приезжает в ближайшее воспиталище и выбирает себе подходящего ученика из тех, что готовились стать кузнецом.

— А… разве он… ребенок не может сам выбрать будущую профессию?

— Каким образом? — Арво удивился. — Он же еще слишком молод, чтобы правильно оценить свои способности и склонности. Нет уж, пусть лучше это делают те, кто это делать обучен. То есть воспитатели.