Захар Артемьев - Штрафной бой отряда имени Сталина

– Да понимаешь, – Ваня почему-то не мог словами выразить то, что его беспокоило. Вот впервые они оказались вместе и совершенно одни. Без свидетелей. Не в том дело, что Конкин не доверял товарищам. Он им доверял свою жизнь, но были такие вопросы, обсуждать которые с ними он никогда бы не решился. Другое дело – Николай. С Колей они были как братья…

– Ну, чего менжуешься? – Удальцов хрюкнул и тихо завозился на земле, устраиваясь поудобней. – Если говорить нечего, дай поспать…

Лесную тишину разорвал пронзительный, отчаянный вой. Друзья вздрогнули и подскочили. Раздавшийся в ночной тьме крик был по-настоящему страшен и пробирал до самого нутра. Иван потом не раз говорил, что чуть не обделался от страха, хотя ему, бесстрашному разведчику, никто не верил. Кричали недолго, но пронзительно, ребята поначалу даже не поняли, чей это крик, человеческий ли?

– Человек, – хрипло шепнул Николай, чуть разрядив обстановку. – Далеко отсюда, километров… – он замялся. И правда, посчитать удаление по такому звуку, да еще и в незнакомом лесу не представлялось возможным.

– Что будем делать? – Ваня не спрашивал указаний, ребята были равны в званиях и в авторитете, он советовался с товарищем.

– Что делать… – яростно шепнул в ответ Удальцов. – Ты в темноте видеть умеешь?! Вот и я не умею. Ничего не будем делать. Утра ждать будем.

Вокруг снова воцарилась недолгая тишина, которая то и дело прерывалась сбивчивыми ночными шумами, криками птиц, непонятными шорохами. Разведчики дремали вполглаза, пользуясь возможностью отдохнуть, но мысли их были неспокойны.

Лесное озерцо было безмятежным, малейшая рябь не нарушала его спокойствия. Тишина казалась неестественной. Николай шел по лесу, огибая водоем против часовой стрелки, и поражался странности происходящего. Местность не была пустынной. К озеру, круглому и блестящему, словно зеркало, сходились лесные звери. Они подходили в тишине и спокойствии и рассаживались на берегу бок о бок. Олени соседствовали с волками, кабаны-секачи мирно сидели рядом с бурыми медведями. Были тут и белки, и змеи, тихо подошло семейство рысей и чинно уселось рядом с серыми зайцами-русаками. Рассевшись, звери сидели без движения, лицом к озеру, на расстоянии около метра от кромки воды. Николай подошел ближе к берегу, встав как раз между крупным медведем и молодой косулей. Его охватили страстное желание прикоснуться к мягкой шкуре медведя, но что-то подсказало ему, что так делать нельзя.

Звери ждали, ждал и Николай. Безмятежность длилась, казалось, вечно, но в сердце нарастало биение беспокойства. Да и само сердце повело себя странно – оно стучало в груди, словно молот, ритмично и болезненно. Громко. Внезапно послышался нарастающий шелестящий звук, откуда-то из-за спины. Шелест усиливался, превращаясь в настоящий грохот. Николай огляделся: звери сидели все с той же безмятежностью, глаза их были устремлены к воде. Неприятный шелест превратился в гром, а звери не реагировали. Николай попробовал было повернуться, но почувствовал, что не может даже пошевелиться. Его охватило отчаяние и звенящий ужас, но внезапно в глазах у него возник сияющий крест и он собрался с силами. Стиснул зубы. Обернулся…

…Вся серо-бурая махина леса, стоявшего вокруг озера, была заполнена крысами. От маленьких, с палец размером, до огромных, куда больше медведя, сидящего рядом с Николаем. Крысы были повсюду: на траве, в кустарниках, ветки деревьев кишели ими. Одна из крыс размером с руку сидела на еловой ветке в позе белочки. Она пристально смотрела прямо в глаза Николаю, хвост ее вилял в разные стороны, как у дружелюбной собаки, но глаза были холодными и пронизывающими, как две ледышки. Крыс становилось все больше, они уже превратились в огромную кишащую серую массу всего в нескольких метрах от кольца лесных зверей, окруживших озеро. Они чего-то ждали, громыхавший до этого шелест стих.

Вдруг, словно по чьей-то неслышной команде, со всех сторон послышался оглушительный крысиный писк. Вся масса омерзительных грызунов, скопившаяся в лесу, волной ринулась на зверей. Крысы грызли их, давили всей массой, били огромными голыми хвостами, их серые тела мелькали повсюду. Поражало, что звери никак не реагировали, не пытались отбиться от нападающей мерзости. Никто из них даже не зарычал и не застонал от боли. Перед глазами промелькнул облепленный грызунами бурый медведь, огромная крыса вцепилась ему в глотку, а лапы могучего лесного зверя даже не шелохнулись, чтобы сомкнуть свои смертоносные объятия.