Руслан Мельников: Метро 2033: Из глубин

Стас представил ее так, будто Катя стояла сейчас перед ним, в проеме бронированной двери.

Как и все женщины «Аида», она носила короткую стрижку: за длинными волосами трудно ухаживать, но и с короткими Катя выглядела обворожительно. Косая русая челка могла свести с ума кого угодно. Да и всё остальное тоже. Нервно прикусываемые пухлые губки. Вздернутый носик, огромные – в пол-лица – зеленющие глаза. Пристальный настороженно-испуганный взгляд. И выражение такое… Как будто она все время к чему-то прислушивается. Наверное, это профессиональное. Милое такое выражение.

Стас улыбнулся.

Он еще вспомнил маленькие миленькие ушки Кати, мочки которых никогда не знали сережек. Наушники акустика плохо сочетаются с сережками.

Стас провел рукой по бронедвери, ощутив холод шершавого металла. Эх, Катя-Катя-Катя… По сравнению с тем, что на самом деле разделяет его и ее, даже эта дверь не такая уж и непреодолимая преграда. Он – «гэшник», копающийся в навозе. Она – акустик «Аида», ценный сотрудник полковничьего «офиса». Он иногда наблюдает за ней со стороны, исподволь, тайком, словно подворовывая чужое счастье. А она живет с другим.

«Счастливчик! – без злобы и ревности, но с тоской подумал об этом другом Стас. – Какой же счастливчик этот Лёня! Ну, почему так получается в жизни: кому-то достается счастье, а кому-то…»

Пустота!

Пустота, темнота и тишина в мозгу, глазах и ушах навалились внезапно, не дав даже додумать мысль. Как всегда, когда начинается приступ.

Пустота.

Темнота.

Тишина…

Тишина. Полная. Абсолютная. Как под водой. На глубине метров этак… Ну, в общем, глубоко.

Огромные похожие на головные наросты камнегрызов наушники с плотной мягкой набивкой закрывали уши, виски и ползатылка, отсекая все звуки внешнего мира. Их ненавязчивое давление на голову было привычным и не доставляло неудобств.

Сонар-терралокатор, контролировавший ближние подступы к «Аиду», пока был выключен. Чтобы не мешал. Сейчас Катя «слушала» датчики движения по внешнему периметру. Датчики молчали.

В «офисе» шла рутинная работа. Всё, как обычно. За стеклянными перегородками, делившими рабочее пространство, все на виду. Акустик Екатерина Смирнова слушала тишину в наушниках и отстраненно наблюдала за происходящим.

Персонал «офиса» двигался мало и вяло, словно придавленный толщей воды.

Порой – это случалось редко, но все же случалось – люди открывали и закрывали рты, переговариваясь друг с другом или с кем-то невидимым – по рации или телефону. Катя не слышала их разговоров, что еще больше усиливало сходство с подводным миром.

Подземный, подводный – разница невелика.

«Люди, в большинстве своем, как рыбы, – думала Катя. – Много говорят, но обычно их слова значат мало, и если выключить звук, ничего ведь, по большому счету, не изменится».

Каждый занимался своим делом. Вон, в соседней стеклянной ячейке-аквариуме престарелый тучный компьютерщик-программист и вообще правая рука Гришко по технической части Михеич снова воюет с таким же старым «железом» и глючным ПО. «Офисная» компьютерная сеть, как, впрочем, и все вокруг, дышит на ладан, а Михеич пытается хоть немного продлить ее слабое дыхание.

Судя по сердитому лицу «аидовского» айтишника, дело не ладится. Михеич зол и раздражителен. Впрочем, в последнее время он такой всегда. Седая голова старика склонилась над монитором. Близорукие слезящиеся глаза за стеклами очков смотрят на тусклый экран с разноцветными, наслаивающимися друг на друга окошками и бесконечными колонками каких-то цифр и знаков.

Для Кати все это темный лес. Да и для остальной молодежи тоже. Раньше, до Последней Войны, говорят, каждый ребенок был с компьютером на «ты». Но сейчас – не как раньше. Михеич до сих пор не нашел толкового преемника. Хотя, может быть, истинная причина этого кроется в скверном характере старика и полном отсутствии у него педагогических навыков. Скорее всего, когда не станет Михеича, «аидовская» сетка тоже долго не протянет.

Михеич напоминал Кате камлающего шамана, общающегося с капризными компьютерными духами и не знающего уже, какую жертву им принести, чтобы хоть немного задобрить.

В дальнем закутке офиса следит за работой реактора заклятый товарищ Михеича атомщик Додик. Сутулая, изогнутая знаком вопроса спина, опущенные плечи, нос с горбинкой, вечно удивленное лицо с морщинистым лбом и бровями домиком. Сам – высокий, худощавый. Тоже пожилой, тоже очкастый, тоже седой. Только уже почти лысый.