Сергей Ковалев - Биотеррор

Алиса сообразила, что ей излагают краткую историю цивилизации.

Но история эта подана была с непривычного ракурса. Переход от собирательства и кочевого образа жизни к оседлому земледелию, одомашнивание животных, изобретение колеса, плуга — вообще все изобретения — признавались злом. Со слов Радмилы выходило, что не соблазнись предки легким путем, земная цивилизация достигла бы не меньших результатов, но была бы целиком естественной, близкой природе.

— Это все, конечно, прекрасно, — произнесла Алиса, выслушав хозяйку гостиницы. — Наверное, я и сама хотела бы жить в таком мире. Однако же говорят, что история сослагательного наклонения не имеет. Что произошло, то произошло. Остается только смириться…

— Но мы не смирились!

— Не обижайтесь, но вас — даже если учесть всех дауншифтеров на планете — едва наберется несколько процентов от остального населения. И большинство вовсе не стремится изменять мир, а хочет только, что бы их оставили в покое. Неужели вы верите, что копаясь в огородах, сможете что-то изменить? Да про ваши «Воробьиные поля» остальные люди даже не знают!

— Для этого ты и нужна нам! — Радмила перешла на доверительное «ты». — Ты поможешь нам изменить мир!

— Я? — Алиса даже рассмеялась от такой наивности. — Конечно, я с удовольствием напишу о вашем поселке. Но не возлагайте на статью слишком больших надежд. В современном мире поток информации такой мощный, что мою статью прочитают в лучшем случае несколько тысяч людей, да и те уже на следующий день забудут.

— Я не об этом! Я о пророчестве Нострадамуса.

Алиса едва сдержалась, чтобы не выругаться.

Эта часть рассказа девушку — если уж быть честной — пугала.

Радмила утверждала, что Мишелю Нострадамусу в самом конце жизни было видение, превосходившее все предыдущие его пророчества точностью и связностью. Он записал его в отдельную центурию, но опубликовать не решился. Это пророчество рассказывало, как изменить мир, заставить людей отказаться от плодов технического прогресса и вернуть на путь естественной жизни в гармонии с природой. Нострадамус побоялся доверить людям такую взрывоопасную информацию, но и уничтожить ее тоже не пожелал. Вместо этого он разделил рукопись между несколькими людьми, которым видимо особо доверял, с просьбой хранить ее в тайне. Несколько катренов удалось обнаружить, но основная часть до сих пор была неведомо где.

Собственно, поиск недостающих частей центурии и был предназначением Алисы.

Точнее, так считала Радмила и совершенно не понимала, почему Алиса не в восторге от такой перспективы. Как поняла Алиса, все экологическое поселение было своего рода группой поддержки. Их задачей было встретить Избранную и обеспечивать ей все: от крова над головой до чистых носовых платков, пока та будет выполнять свое предназначение. Ради этого они всем поселком снялись с насиженных мест где-то за Уральским хребтом и перебрались сюда. В общем, Алиса даже понимала отчасти, что на фоне такой безоговорочной преданности, ее сомнения выглядят странно. Любой из жителей «Воробьиных полей» был бы счастлив оказаться на ее месте.

Алиса тоже была бы счастлива при таком повороте — быть Избранной ей вовсе не хотелось.

И как сказать об этом «группе поддержки» она не знала. В том смысле, что люди, бросившие все и ехавшие через половину страны, что бы только помогать ей, вряд ли поймут и примут отказ.

— Но почему именно я? Я не чувствую в себе ничего такого. Я вообще сюда случайно попала.

— Разве же случайно? Это брат Сим тебя направил сюда.

— Так он не одну меня сюда отправлял, — не сдалась Алиса. — Он сам говорил, что многим советует у вас отдохнуть. Блин, вот уж отдохнула!

Радмила покачала головой.

— Тех он и присылал отдыхать. А про тебя отдельно предупредил. Верно тебе говорю, ты — Избранная. Уж больно много совпадений!

— Каких? — уже без особой надежды спросила Алиса.

— Ты знаешь, что была зачата в день затмения?

— Я… — Алиса замялась. — Ну, допустим. Но таких как я — тысячи!

— А дар слова? Ты же сама сказала, что пишешь.

— Да, только нет у меня никакого дара! И рада бы, а нет. Я обычный средненький журналист. Таких даже не тысячи, а десятки тысяч.

— И все они были зачаты в день затмения?

Алиса потрясла головой.

«Что я делаю? Я же принимаю ее логику! Нельзя всерьез обсуждать идеи больных, это верный путь в соседнюю палату! Надо оборвать разговор и уходить…»

И, несмотря на это, с неким болезненным любопытством продолжила спор: