Владимир Поселягин - Двойной удар

— Добрый день, барин, — слегка склонился в дань уважения кузнец, тот, что стоял в дверном проеме.

— Боярин, — поправил его десятник, похоже, он так и будет сообщать это каждому встречному, хотя в принципе так и должно быть. Про сословную субординацию тут помнили.

— И тебе не хворать, кузнец. Ты ли делаешь пищали? — протянул я руку, здороваясь. Осторожно пожав ее, кузнец сделал шаг в сторону, приглашая меня к разговору.

— Хотите купить?

— Есть такое желание, — кивнул я.

— Могу продать, но свободного товара у меня не так много. Десять тебя устроит?

— Сколько? — недовольно я нахмурился.

— Если много, то пяток можете взять.

— Да я про другое, сколько у тебя всего в наличии?

— М-м-м, где-то около ста пятидесяти. Даны заказали двести штук. Вот, выполняю их заказ.

— Даны обойдутся, я забираю все, — решительно рубанул я.

— Но…

— Сколько они готовы заплатить за товар?

— Не могу сказать, боярин.

— Плачу двойную цену, — бросил я.

— Куда прикажете доставить? — мгновенно сориентировался кузнец, видимо прикинув, что успеет закончить заказ иностранцев до назначенного срока.

— Два ушкуя боярина Красновского. Сейчас они стоят у пристани Красновских, но к обеду их перегонят в другое место. Сейчас обговорим покупку, я внесу часть денег, потом и обговорим, куда везти пищали. Хорошо?

— Хорошо, боярин, — прогудел кузнец. Лицо его было довольным.

Когда мы вышли с подворья и направились вниз по склону, к реке, десятник спросил:

— Боярин, а почему ты ему сразу не сказал делать оружие кремневым?

— Чтобы новинка не ушла в сторону. Не нужно нам пока этого. Златокузнец делиться своей работой не будет, мы об этом с ним договорились, так что арендуем склад, куда перевозим пищали. А уже оттуда малыми партиями к златокузнецу на переделку.

— Сто пятьдесят пищалей, да еще наши. Почти двести сорок получается. Это сколько он их будет делать, боярин?

— За два месяца управится, если обещание выполнит. Да и мы за это время успеем приготовиться.

— К чему приготовиться? — заинтересовался десятник.

— Думаю, через два месяца и узнаешь. Ты, кстати, женат?

— До плена не успел, а сейчас даже не знаю.

— Тогда совет, ищите себе жен, через два месяца чтобы у каждого была женщина.

Я заставил десятника задуматься, что же это все значит.

Мы дошли до порта и, обойдя торговые склады, дошли до нашей пристани.

У борта «Беды» мялся тот старичок, что встречал нас в доме Красновских. На борт его не пустили, да и присматривали хорошенько, незаметно держа на прицеле. Я сразу сообщил Синицыну, что у нас тут друзей нет.

Заметив нас, старик, несмотря на свой возраст, подскочил на месте и, шлепая босыми ногами, побежал к нам. Шустрый старикан, несмотря на возраст.

— Боярин! Не погуби, дай слово молвить. Боярыня приглашает тебя на семейный ужин.

— Пшел прочь, — я даже не остановился, обойдя стоявшего старика, направился к ушкуям.

— Боярин! — отчаянно взвыл старик.

— Гоните его, — приказал я сопровождающим меня воинам, что те сделали с удовольствием. «Приятную» встречу в доме Красновских они помнили прекрасно.

— Тебе сказали, смерд, пшел прочь, — замахнулся прикладом один из воинов.

— Стой! — скомандовал я, достав из кошеля восемь медных монет, подошел к старику и вложил их ему в руку. — Это плата за стоянку судов. Не хочу быть должным.

Посчитав дело сделанным, я развернулся и направился к судну. Вскочив на борт, нашел глазами вышедшего из каюты Немцова и велел отчаливать и искать другую пристань, с более гостеприимными хозяевами.

Ушкуи мы перегнали ближе к мосту, к другой пристани, принадлежавшей купцу первой гильдии Черемухину. Заплатив за стоянку в течение недели, мы стали готовиться к ночи. Закупка пищалей назначена назавтра, как и съем склада и поиск временного жилища. Лучше всего снять пустующий дом, как посоветовал Федор, но это пока не горит. Сегодня ночью я собирался навестить Глазова.

Когда мы пришвартовались к другой пристани. Я как раз вышел на палубу, переодевшись в простую повседневную одежду, застегивая на ходу деревянную пуговицу рукава, спросил у Федора:

— Есть какие подвижки в нашем деле?

— Поинтересовался. Продаются два речных насада, переделанных под морские суда для перевозки вещей и скотины. Принадлежат они купцу Шереметеву. Он потерял четыре из шести, когда ходил к нурманам. Говорят, разорился, мол, все в это дело вложил.

— Ты их смотрел?

— Не успел, думал, завтра посмотрю. Это срочно?