Владимир Поселягин - Двойной удар

— Он сделал свой выбор, — со вздохом произнес Авдей.

— В принципе я его понимаю, из-за отсутствия у боярыни воинов его ждет немалый карьерный рост.

Мы вышли со двора Красновских и неторопливо направились вниз по улице к реке, общаясь на ходу. Ласка, несколько раз попытавшись вырвать поводок из рук, смирилась и вышагивала рядом.

Десятник своих обязанностей не забывал, поэтому четверка воинов шла впереди, с ружьями в руках и грозно смотрящих по сторонам, шестерка сзади. Шли в охранении как по вражескому городу, в принципе в данный момент он именно таким для нас и был.

— Кузница, — прервав Авдея, я показал на открытые ворота какого-то подворья.

— Здесь живет златокузнец Капитон Олегович, я его хорошо знаю. Заказывал драгоценности для жены.

— Черт, извини, совсем голова закружилась. Держи, вот тут несколько золотых монет, иди, проведай родных. Возьми двух воинов, без охраны не ходи. Жду тебя завтра к полудню на «Беде», нужно будет кое-что решить, — велел я ему.

Насчет родных десятника я уже думал, но решил отпустить его после общения с боярыней, но сам разговор выбил меня из колеи, поэтому этот момент я пропустил. Хорошо, что Авдей тонко намекнул мне об этом.

Корнилов с двумя воинами торопливо зашагал куда-то в сторону реки, кажется, его подворье ниже боярской слободы, а мы с десятником вошли во двор златокузнеца, оставив воинов на улице. Мало ли что, вдруг не так поймут.

От обособленной постройки, видимо мастерской, к нам неторопливо шагал кряжистый мужик лет сорока пяти с нечесаной кудрявой бородой.

В штанах, в кожаном переднике на голом мускулистом теле он напоминал какого-то маньяка из штатовского фильма.

— Господам что-то нужно? — прогудел он. Позади него в мастерской продолжала работать кувалдочка, видимо, помощник или помощники продолжали работать.

— Боярину, — поправил его десятник.

Мужик кивнул, принимая информацию к сведению.

— Есть тонкая работа, — я достал из-за пояса свой пистолет и требовательно протянул руку к Реброву. Получив его пистоль, я показал фитильное оружие и кремневое. Мужик оказался кузнецом, владельцем мастерской Капитоном Олеговичем, поэтому сразу ухватил суть. Покрутив оба пистолета и пощелкав курками, он согласно кивнул.

— Когда тебе переделать пистоль, боярин?

Мы с десятником синхронно усмехнулись.

— Не только этот, еще почти пятьдесят ружей и пистолетов. Еще на пушку нужно будет сделать замки и прицельные устройства. Я покажу какие. Теперь заказы больше не берешь, я нанимаю тебя на ближайшее время, пока все не сделаешь.

— Хм, у меня еще есть несколько заказов, я не успел их закончить.

— Закончишь потом. Я выплачу неустойку, работать начни прямо сейчас, у меня за воротами стоит десяток воинов, начни с них.

— Хорошо, боярин.

— Для безопасности на время работ твое подворье постоянно будут охранять четверо воинов. Так нужно. Пока это все, кроме… Не подскажешь, где живет мастер, делающий пищали?

— Вроде этот, боярин, — неуверенно произнес десятник. Мы находились в кузнечной слободе, дым и стук молотов слышался отовсюду.

— Уточни у прохожих, — велел ему.

Нас сопровождало трое воинов. Двое ушло с Корниловым, четверо осталось у получившего предоплату кузнеца, четверо, включая десятника, продолжали находиться со мной.

— Точно этот, — сказал вернувшийся десятник.

— Стучи.

На стук дверь калитки открыл паренек лет семнадцати. Осмотрев нас, особенно меня, он молча распахнул калитку и поклонился. Клиенты пришли, не стоит их держать на улице. Воины тоже зашли, но остались у калитки, мы же направились за молчуном.

Лавки у мастера не было. Весь его товар уходил оптом купцам, торгующим оружием, поэтому-то мы и пришли сразу к нему домой, как это делали оптовые покупатели.

Пройдя мимо жилого дома, мы спустились по деревянным плахам лестницы вниз по склону, двор тут был с сильным уклоном, и вышли к трем постройкам. Две из них были явными кузницами, там продолжались работы, и мастерскими, третья самая большая, видимо склад.

Народу тут не сказать, что много было, но десяток крутилось. В основном молодняк, но было и трое взрослых. Один могучего телосложения, стоявший в проеме двери кузницы и вытирающий руки сероватой тряпкой. Второй старик, за восемьдесят. У него тряслись руки и голова, он сидел на скамеечке и грелся на солнце. Третьим был парень лет двадцати пяти, он с двумя пареньками переносил во второе строение какой-то ящик. Старик и был тем знаменитым мастером, передавшим все свои знания старшему сыну, это он стоял в кожаной одежде в проеме двери.