Александр Маркьянов - Законы войны

Лежать на сырой кровати было мерзко, это все равно, что лежать в луже. От тяжелого запаха пота мутило — а вымыться было нельзя, потому что от местных тоже пахнет потом. Борода зверски чесалась, казалось, что там кто-то есть.

Бр-р-р…

Сашка поднялся, быстро оделся — хватит с него. Надо выйти — иначе рехнешься…

— Девятый — второму…

— На приеме… — раздалось из динамика сотового, они по сотовым говорили как по рации, потому что говорить нормально — было для них непривычно — хочешь меня сменить? Еще час с лишним остался…

— Никак нет. Хочу выйти. Купить что-то поесть.

— Давай. Но чтобы через час был на месте…

— Есть.

Борецков зашнуровал британские армейские ботинки — показатель богатства здесь, многие ходили в растоптанных чувяках или вообще калошах — и вымелся на что-то вроде террасы, потому что подъездов нормальных тут не было, строили на британский манер.

На площадках одной из двух лестниц тусовались местные оборвыши. Ему они ничего не сделали — но взгляды были весьма красноречивыми. Примета нового времени — магнитола. Дешевая магнитола, которую носят у уха, и которая изрыгает музыку одного из стилей андеграунд, родиной которых является… конечно же Англия. Родиной всего плохого, антигосударственного — является, почему то Англия.

Сашке было непонятно, почему так. Здесь — жили можно сказать дружно, сообществами, как и в Империи — но это было совсем другое. В Империи ты был школьником, гимназистом или лицеистом [6] В Империи были школы не одного, а трех видов, бесплатными были только школы. Школа: девять лет (до 1976 года — 8, в деревне 6), один иностранный язык. После школы — не принимают в университет, только в коммерческое или реальное училище. Что кстати не мешало многим школьникам закончить коммерческое училище и стать очень богатыми людьми. Гимназия — платная, десять лет, два иностранных языка, после нее можно идти в любой университет. Лицей — двенадцать лет, три иностранных языка (включая французский, который дворяне знают с детства), он бесплатный — но только для детей дворян, это кузница имперской элиты. Лицеи содержатся Его Величеством и Дворянскими собраниями, простолюдин туда не попадет, сколько бы денег у него не было. Суворовские или нахимовские училища давали образование некоторые по уровню гимназии, а столичные и особо хорошие в провинции — по уровню лицея, они были бесплатными. , к тому же наверняка — скаутом, или в борцовский зал ходил или в боксерский, или в клуб какой-нибудь, юных мотористов там, или летчиков. А здесь — ничего этого не было, групповались по принципу «кто ты есть», из какого района, какого рода, на каком языке говоришь, хинди или урду. Ну не смешно ли…

Миновав стоянку велосипедов и мопедов у дома — они были привязаны как лошади — Борецков вышел на улицу, неспешно направляясь к местному супермаркету, чтобы купить что-то поесть, и еще что-то от желудка. Здесь это продавали тоже в магазинах, отдельные аптеки были — но их сдержали аптекари, люди приметливые, да еще с возможными связями с подпольем. Зачем? А вы знаете, например, что пентрит, мощнейшая взрывчатка — так же используется в медицине. И аптекарю — проще, чем кому-либо другому достать ее. Или наркотики, которые нужны в случае ранения. Или… ну, в общем, аптекарь — полезный член террористической группировки. А Сашка не был уверен, что он на сто процентов сойдет за местного…

В супермаркете — он набрал консервов, хороших сербских мясных консервов — он уже понял, что надо брать только консервы, так меньше шансов отравиться. Еще — он накидал в корзинку средств от поноса и несварения у витрины с лекарствами, предпочитая самые простые, такие как активированный уголь. Не время было экспериментировать.

На кассе — ему улыбнулась очаровательная девушка, работающая тут кассиром. Миндалевидные глаза и кожа, как у загоревшей русской. Настоящая красавица. Просто удивительно — как кто-то хочет засунуть это чудо в паранджу, чтобы никто его не видел. С ума, что ли все посходили…

С пакетом из плотной крафт — бумаги — здесь его давали вместо нормального, полиэтиленового с ручками, как в Империи — Сашка вышел на улицу, хотел перейти — и едва успел отпрыгнуть. Два внедорожника, промчавшись мимо, забрызгали его грязью.

— А, чтоб тебя…

Он уже хотел забыть об этом, как вдруг увидел, что внедорожники замедляют ход, готовые повернуть.

Это были два внедорожника «Рейндж-Ровер», старого образца, с квадратными фарами, которые еще делали здесь, в Британской Индии. Стекла — защищала стальная сетка, впереди — мощный кенгурятник, не лишний на местных дорогах.