Илья Бердников - Вояж Проходимца

Ствол карабина смотрел мне прямо в лоб. Я чуть было не спустил курок, но ствол опустился, а державший карабин человек покачнулся и рухнул на крышу. Только тут до меня дошло, что я слышу эхо от раскатистого выстрела — Катуш не подкачал, прикрыл меня с утеса.

Второй охранник, тот, в которого я выпустил заряд картечи, корчился рядом, зажимая руками окровавленное лицо, — очевидно, картечины прошли вскользь, не повредив череп. Мне было неприятно смотреть на мучающегося человека, и я, отведя взгляд, пинком отшвырнул подальше валяющиеся рядом карабины — выстрел в спину был бы еще более неприятным для меня. Впрочем, можно было надеяться, что Катуш будет продолжать прикрывать меня с утеса.

Я захлопнул крышку люка и рывком затащил на нее тело убитого пастухом охранника, после чего кинулся к дверям надстройки. Крыша загудела под ногами: теперь плевать было на маскировку, и я, оказавшись у надстройки, прыгнул вперед, пробивая плечом стекло двери. Перекатился в водопаде осколков, каким-то чудом умудрившись не запутаться в шторах за дверью, прянул вбок, уходя из-под воображаемого огня, и вскочил на колено, водя стволом дробовика по помещению.

Внутри был мягкий полумрак, напитанная запахом парфюмерии духота. Тяжелые портьеры закрывали широкие, почти во всю стену, окна. Слабо мерцали свечи в подсвечниках по обе стороны кровати. Даже линзы не помогли бы мне, ворвавшемуся с солнечного света, если бы кто-то притаился в тени и захотел продырявить мою голову. Но никто в меня не стрелял. Никто не бросался с желанием раскроить череп. На покрытом пушистыми светлыми шкурами полу валялись мужская одежда и алый, расшитый золотом халат. Круглились раскатившиеся из перевернутой вазы фрукты… Сначала мне показалось, что в комнате вообще никого нет, но душный воздух, в котором среди запахов духов сквозила кислая нотка, говорил о другом.

Это был запах крови.

— Ками? Девочка, ты здесь?

Я осторожно, держа на мушке кровать и приоткрытый массивный шкаф, стал обходить комнату по периметру. Из-за огромной, занимающей чуть ли не половину комнаты кровати показались обнаженные мужские ноги. Граф, а это, скорее всего, был он, лежал ничком, уткнувшись лицом в пропитанный кровью мех. Еще дальше, в тени от шкафа неясно зашевелился какой-то силуэт, повернул ко мне голову. Я напряженно вглядывался в скрытое в тени лицо, не убирая палец с крючка, одна из свечей в подсвечнике затрещала, мигнула несколько раз и вспыхнула ярче. В трепещущем свете появилось лицо Ками — бледное, обрамленное распушенными волосами. Глаз не видно из-под черных прядей…

Сердце стукнуло и замерло, стремительно ухнув вниз. Я сглотнул и попятился, дробовик задрожал в ослабевших руках. Нет! Боже, нет, нет, нет!!!

По подбородку девушки обильно струилась кровь, стекая из приоткрывшегося рта.

Львиный зев.

Бывают в жизни случаи, когда нам нужно делать непростой выбор. Непростой, потому что приходится выбирать между плохим и очень плохим. Плохо было уйти, оставив зараженную, скорее всего — уже безумную девушку в этой пропитанной смертью комнате, но и…

Никому не пожелаю того чувства, которое я испытал, когда увидел залитый кровью подбородок Ками. Тупая боль заполнила сердце, я понял, что не успел, что опоздал еще этой ночью, когда, налакавшись коньяка, сладко спал в оружейной лавке, думать не думая о том, что болезнетворные бактерии мерзкой заразы плодятся, делятся, распространяются по телу той, которая стала мне дороже всех остальных людей во всех мирах Дороги.

Я знал, что уже ничего не смогу сделать: болезнь перешла в крайнюю стадию. Я даже не нажму спусковой крючок для выстрела милосердия, пусть и буду корить себя за это всю оставшуюся жизнь. Хотя… какая там жизнь после такого?

Пусть уж кто-то другой. Пусть не я. И пусть прилетают воздушные корабли, заливают огнем этот проклятый город, сжигают дотла. Кремация — не самый плохой способ похорон.

А я, уже выгоревший внутри — до углей, до пепла! — отправлюсь в Новый Свет и попытаюсь как-то жить дальше, если это будет возможно.

— Прости, девочка, — прохрипел я, несмотря на то что пораженный инфекцией разум Ками вряд ли отреагирует на мои слова.

Девушка сплюнула кровью, мотнула головой, сбрасывая с глаз волосы, и тихо произнесла: