Аарон Дембски-Боуден - Предатель

— Я убил Харакала на арене прошлой ночью, — протянул Каргос сквозь ротовую решетку шлема Мк-IV. Его акцент был неразборчив почти до полной невнятности. Воин происходил родом с равнин Сетека, где об имперском готике сохранились лишь воспоминания. Гипнотическая имплантация наделила его владением другими языками, однако ничто не могло убрать акцент.

Кхарн безрадостно улыбнулся.

— Харакал мне нравился.

— Харакал всем нравился. Впрочем, это не помешало его голове покатиться по палубе, — Каргос медленно повторил завершающий удар, перерубая цепным клинком шею Харакала. Остальные слышали в его голосе усмешку. — Выражение его глаз было бесценным, Кхарн. Даже ты бы посмеялся, несчастный ублюдок.

Кхарн в этом сомневался.

— Я слышал, что вы с Делварусом сходились до третьей крови.

— Делварус, — Каргос буквально выплюнул имя. — Однажды я его сделаю.

— Нет, — покачал головой Кхарн. — Не сможешь. Никто не сможет.

Каргос цокнул языком.

— Что скажешь, Эска? Есть для меня какие-нибудь пророчества? Побьет ли кто-нибудь когда-нибудь этого сукина сына Делваруса на арене?

Эска качнул головой. Это был скорее отказ, чем несогласие.

— Ты ведь не продолжаешь полагать, будто я могу видеть будущее, правда?

— Нет, — согласился Каргос. — Просто пытался помочь тебе хоть раз ощутить себя полезным.

Эска отвесил поклон.

— Я ценю твои старания, апотекарий.

Даже по меркам Легионес Астартес он был покрыт шрамами. Его черты представляли собой размазанную мешанину бугристой рубцовой ткани — часть наследия цепного меча Гвардейца Смерти, разорвавшего ему лицо на Исстване III.

Исстван III. Кхарн очень мало что помнил о нем. Ему говорили, что он чуть не погиб в тот день.

— Ангрон не торопится, — пробормотал Каргос. — Нас ждет война.

Будто получив сигнал, Эска кашлянул. Он пытался скрыть это, сдержаться, однако все, кто находился поблизости, ощутили запах крови, запятнавшей его перчатку, когда он кашлял в нее. Из его уха медленно потек ручеек более темной и густой крови.

Пожирателей Миров накрыл покров внезапной тишины. Хохот прекратился, насмешки стихли. Все разом повернулись, построившись неплотными рядами, когда западная дверь откатилась, скрежеща по направляющим.

Стоявшая по ту сторону фигура двигалась, тяжеловесно покачиваясь. Бронзовый доспех окрасился лучами резкого сияния осветительных полос ангара. Поэты, летописцы и военные архивариусы часто имели склонность проводить примитивные параллели между героями сражений и ложными богами, которых эти герои напоминали. Ни одно из таких сравнений никогда не работало с Ангроном Завоевателем, владыкой XII Легиона. Смертоносность примарха не поддавалась параллелям, все в нем указывало на контраст.

Его броня представляла собой многослойный шедевр Механикума, созданный в подражание архаичному бесполезному облачению гладиаторов. Он двигался, будто дикий зверь, но без естественной грациозности кошек-охотников, которые бродят по джунглям миров, более здоровых, чем далекая Терра. И если его и можно было бы назвать богом — то богом раненым, чья плоть и разум покрыты шрамами. Движения чрезмерно мускулистого тела в сочетании с приливным скрежетом сочленений доспеха превращали его поступь в громыхающую угрозу. Он мог быть быстрым, но лишь когда Гвозди шипели от нагрева. Вне битвы он был опустошенным созданием, тенью того, что могло — и должно — было быть.

Кхарн и Пожиратели Миров вытянулись. Это был их отец, переделавший своих сынов по собственному образу и подобию.

Он дышал через щель рта, сквозь ряды замененных зубов из темного железа, кончики которых почти соприкасались. Дыхание через рот получалось непроизвольно, он слишком привык, что носовые пазухи забиты быстро засыхающими ручейками, исходящими из кровоточащего мозга.

— Сир, — поприветствовал его Кхарн, воспользовавшись единственным почетным титулованием, к которому Ангрон проявлял хотя бы толику благосклонности. Примарх все еще бранил тех, кто прибегал к традиционным формам обращения, но «сира», как правило, терпел.

— Я был на мостике, — голос примарха звучал гортанным и влажным рычанием. Зубы щелкнули, когда лицевые мышцы дернулись в такт Гвоздям. — Видел новые корабли Несущих Слово. Каждый из них может поспорить с драгоценной «Фалангой» Дорна.

Ангрон повернулся, чтобы оглядеть стройные ряды Несущих Слово, и его губы расползлись в неприятной улыбке. Он чувствовал их пыл, их стремление к благопристойности, и это его веселило.