Алексей Оверчук: Тени войны

Далее. На войне нет никаких правил, и они все же каждый раз меняются. Например, во время первой чеченской кампании Дудаев строго-настрого запретил боевикам обижать, а тем паче убивать журналистов. В целом этот приказ старались не нарушать. Во вторую же кампанию боевикам все уже по фигу. Журналисты объявлены врагами наравне с солдатами федеральных сил. Если не хуже. Боевики стреляют репортеров при каждом удобном случае. Берут журналистов в заложники. А особо ретивые вовсе полагают, что журналисты — это спецагенты Кремля. Делайте выводы сами.

Но раз вы оказались дураком и вам не удалось отвертеться от фронта, то сначала надо определиться, куда ехать. То есть к боевикам или к федералам? Имейте в виду, что обе стороны искренне считают друг друга бандитами и террористами. Поэтому ВАМ ЛИЧНО разбрасываться столь экспрессивными словами не советую. Могут неправильно понять. Приведу пример. Один журналист поймал частника и со своей телевизионной группой поехал искать линию фронта. Ее нигде не было. Такое на войне случается. Вопреки всем канонам военного искусства и учебникам по тактике. Ну и вот, залетают они на своей машине в какое-то село. Выезжают на главную площадь и видят группу вооруженных товарищей. То, что надо! Вот у кого можно спросить. Журналист поспешил к вооруженным людям, остальные остались в машине. Пока шел, в спешке не определил, кто именно перед ним. С ходу спросил наивно:

— Скажите, пожалуйста, а где здесь бандиты?

Телевизионщики, что сидели в машине, слышали этот вопрос. Холодные мурашки запрыгали по спинам. Мысленно они уже отстучали домой прощальные телеграммы и собрали полевые цветы себе на могилу. И оператор, и звукоинженер, и водитель разглядели из машины зеленые повязки с арабской вязью, эмблемы с волком на камуфляже.

Боевики внимательно посмотрели в лицо журналисту. В глазах его увидели бездонную безмятежность, непосредственность природы на грани чистого идиотизма. Они увидели человека не от мира сего. Наверное поэтому не стали убивать. Что толку воевать с природой? Они ж не эмчеэсовцы.

Один из боевиков мягко развернул журналиста в ту сторону, откуда он только что приехал, и показал рукой на черные клубы дыма, идущие эшелоном в небо откуда-то из-за леса:

— Бандиты и террористы вон там!

— Спасибо, — как ни в чем не бывало ответил журналист и пошел к машине.

Частник рванул с места, не дожидаясь, пока журналист закроет дверь. Всю дорогу автомобиль сотрясала матерная буря. Ругался последними словами даже местный водила-частник. Чего обычно за ними не наблюдается. Они добрались все же до федеральных войск, и жизнь потекла у них более-менее гладко. Насколько это возможно на фронте.

С боевиками разобрались. К ним лучше не соваться.

Теперь о федералах. У них журналист может делать все что угодно. Пить водку, травить анекдоты, ругаться матом, стрелять из автомата и гранатомета, петь песни в деревянном сортире, лежать под капельницей вне очереди и многое другое. Но! Только по приказу и с одобрения вышестоящего командования. Если такового нет, вам не то что дышать, а и жить не позволят.

Многие журналисты до хрипоты спорят: можно ли надевать военную форму, находясь в подразделении? Особенно если она есть в наличии на военном складе и вам ее настойчиво суют. Если вы оказались на передовой в войсках, то я бы присоветовал ее надеть. И чем зачуханней она будет, тем лучше. И как только наденете форму, сразу начинайте корчить гримасы, прихрамывать, всячески показывать, что смерть вас только посрать отпустила на пять минут. Да! Старайтесь никогда не надевать новенький камуфляж. В моем случае это чуть не привело к расстрелу. Но бывают и другие хреновые варианты. Объясняю какие.

Есть такая профессия — снайпер. Это, как правило, очень терпеливый, циничный, уравновешенный и расчетливый человек. Снайпер всегда лежит где-нибудь в укромном месте, обложившись какашками, или изображает из себя разорванный снарядом памятник Ленину и много-много часов смотрит в оптический прицел.

Попробуйте сами поваляться неподвижно двенадцать часов подряд под открытым небом, глядя в бабушкин театральный бинокль на табун муравьев. Уверен — вы спалите муравейник на фиг уже через пять минут.

В первую очередь снайпер приглядывает за жизнью солдат и офицеров противника. Но какая, на хрен, это жизнь? Все они на одно лицо. Знаков различия на них нет. Кто где — не поймешь. Снайперу скучно, он смотрит с тоской, как фигурки бродят туда-сюда, занимаются всякими никчемными делами, таскают ящики, прыгают по окопам, чего-то беспрестанно копают и вообще ведут жизнь скучную и однообразную. Лишенную всякой гармонии с окружающей средой. Но тут снайпер видит вдруг яркое пятно в гражданской одежде. Начинает думать: «Хто енто? Хрен ли он приперся? Почему одет не по уставу? Раз в гражданке, значит, ему все можно? Раз все можно — значит, какая-то важная птица?» И вот он уже берет вас в перекрестье, дабы выяснить, кто вы такой на самом деле, из последних выпусков новостей. Например, каким хорошим, талантливым и отважным вы были. Сколько водки могли выжрать за раз и сколько материалов после этого написать. «Вот дурак, бля!» — скажет снайпер и пойдет отсыпаться.