Алексей Калугин - Начало

– Этот дом? – спросил он у Осипова.

Осипов посмотрел на дескан и утвердительно кивнул.

– Пошли!

Камохин откинул в сторону калитку и, нарочито громко топая каблуками по деревянным ступеням, начал подниматься на крыльцо.

– Не пустит она вас! – крикнул снизу Павел.

– А ты на что? – строго глянул на него Камохин. – Ну-ка, поднимайся!

Павел что-то недовольно пробормотал. Плюнул на землю и начал подниматься на крыльцо.

Камохин осторожно надавил ладонью на дверь, которая оказалась заперта. Даже не шелохнулась. То есть заперта основательно, на засов. Странно это было. Как правило, днем в деревнях дома не запирают. А ежели куда отходят ненадолго, так набрасывают изнутри крючок и выходят через задний двор. С ключами одна только морока. Да и потерять их недолго.

Павел остановился на пару ступенек ниже. Поставил левую ногу на верхнюю ступень, оперся на нее локтем и усмехнулся. Без злобствования, но с чувством собственной правоты.

Камохин постучал в дверь кулаком. Как следует постучал. Так, чтобы хозяйка услышала, даже если спит.

Да еще и позвал погромче:

– Хозяйка!

В окошке терраски слева от двери едва заметно дрогнула занавеска.

Камохин приветливо улыбнулся и помахал рукой.

– Добрый день! Мы из Государственной службы химического контроля!

Никакого ответа.

Камохин толкнул Павла локтем.

– Алекса-а-андра! – уныло затянул местный. – Открывай! Я этих ребят проверил!

– Чего надо? – послышался приглушенный стеклом голос.

– Ну, отвечай, – кивнул квестеру Павел.

– Ваш дом находится в зоне возможного заражения!

– И что?..

– Мы должны убедиться, что вам ничто не угрожает!

– У меня все в порядке.

– Мы в этом не уверены.

– Гуляйте своей дорогой! – штора в окошке отлетела в сторону, и взорам квестеров предстало искаженное злобой лицо уже немолодой, слишком полной и совсем несимпатичной женщины. – Дела мне нет до вашего заражения!

– И что это ее так разобрало? – продолжая приветливо улыбаться, тихо спросил Осипов.

– Она по жизни такая, – так же тихо ответил Павел. – А последнее время так и вовсе взбеленилась.

– У нее мужик-то есть? – поинтересовался Камохин.

– Ну, ежели кто зайдет, так есть. А живет она одна.

– Понятно. Уважаемая!..

– Ступайте прочь! Я кому сказала?

Лицо женщины скрылось за упавшей занавеской.

– Ну что ж, мне очень жаль. Я не могу принудить ее впустить нас в дом. Но, черт возьми, эта дама совершает огромную ошибку. – Камохин обращался к Павлу, но говорил при этом достаточно громко, чтобы женщина в доме могла его слышать. – Если бы в ее доме или на дворе были обнаружены следы ракетного топлива, то ей полагалась бы денежная компенсация.

– Серьезно? – недоверчиво прищурился местный.

– Конечно, – убежденно кивнул квестер. – Приличная сумма.

– Насколько приличная?..

Камохин взглядом переадресовал вопрос Осипову.

– Размер компенсации зависит от степени заражения и назначается специальной комиссией по результатам исследований, – ответил тот.

– Но не меньше ста тысяч, – добавил для убедительности Камохин.

– Мама моя! – хлопнул себя по шее Павел. – Сто тыщ!.. Слушай, приятель, а может вы и мой дом обследуете? А?.. Что если и у меня заражение?..

Не успел он это сказать, как щелкнул засов, и дверь широко распахнулась. На пороге стояла хозяйка.

– Входите, гости дорогие! – протяжно, с подвывом, не то пропела, не то простонала она.

Вид у хозяйки был, точно она только что встала с постели. Из одежды – только старый, вылинявший, до тонкой сеточки протертый на локтях халат, края которого она на груди сжимала в кулак. На ногах – мужские домашние шлепанцы. Причем разного цвета. Синий и желтый. Лицо одутловатое, помятое. Темно-русые, с заметной проседью волосы кое-как собраны на затылке в пучок. Женщина улыбалась, как будто через силу. Словно одновременно ее щекотали и прижигали пятки горящим углем. Из-за чего лицо ее было похоже на уродливую маску, слепленную только для того, чтобы детей пугать.

– Игорь Камохин, – представился квестер и переступил порог.

В доме было сумрачно. И пахло не то перебродившим квасом, не то прокисшими щами. В сенях стоял старый двустворчатый шкаф, длинный стол, накрытый драной клеенкой, и скамья с пятью ведрами: три с водой, два пустые. На вбитых в стену гвоздях висели плащи и куртки, которые, судя по их виду, давно уже никто не надевал.

– Разрешите? – Камохин указал на обитую черным дермантином дверь, ведущую в жилую часть дома.