Алексей Калугин - Начало

– Бред какой-то! – тряхнул головой Камохин.

– Подожди, скоро ночь придет, сам все увидишь, – пообещал Павел.

Геннадий бросил взгляд на кобуру, подвешенную к поясу квестера.

– Патронов-то у вас много?

– Достаточно.

– Ну, тогда можешь и пострелять попробовать, – Геннадий усмехнулся. – Авось, кого и подстрелишь…

Осипов почувствовал, как завибрировал корпус дескана, который он сжимал в левой руке. Он взглянул на дисплей и едва не споткнулся на ровном месте. На экране нервно пульсировала красная точка, обозначающая местоположение пакаля.

Осипов поймал Камохина за локоть и показал ему дескан.

– Опа! – Квестер остановился и бросил взгляд по сторонам. – Как же так получилось, что другие его не нашли?

– Что такое? – насторожился Геннадий.

Павел был настроен более благодушно.

– Не мешай им, – осадил он приятеля. – Они свою работу делают…

– Понятное дело, что работу, – тряхнул бороденкой Геннадий. – Но мы должны быть в курсе происходящего. Иначе… – он задумался. Снял очки. Задумчиво протер стекла. Задумчиво посмотрел через них вдаль.

И, наконец, выдал: – Ситуация неоднозначная…

– Но и не критичная, – успокоил его Камохин.

– Послушай! – Геннадий откинул полы куртки назад, засунул руки в карманы брюк и, с вызовом вскинув бороденку, грудью двинулся на квестера. Похоже, «Троцкий» не отдавал себе отчет в том, что для того, чтобы пришибить его, Камохину даже пистолет не потребуется. – Это наша деревня! И мы хотим знать, что тут у нас происходит! Я понятно излагаю?..

Геннадий откровенно нарывался на конфликт. Причем, было совершенно непонятно, зачем ему это нужно? Камохин же решил разрядить ситуацию.

– Прибор указывает на возможность локального загрязнения.

– Ты по-русски говорить можешь?

Гена нагло ткнул квестера пальцем в грудь.

Но Камохин и это оставил без внимания.

– Представь себе окружность радиусом в сто метров и с центром в том месте, где мы стоим. Представил? Это и есть очаг возможного загрязнения.

Геннадий задумчиво наклонил голову и прихватил двумя пальцами кончик бородки. Что повергло его в столь глубокую задумчивость, оставалось только гадать.

– Это спутник здесь нагадил? – спросил Павел.

– Скорее всего, нет, – успокоил его Осипов. – Но, чтобы убедиться в том, что никакой опасности нет, нужно провести несколько тестов на месте.

– Здесь, то есть? – ткнул пальцем себе под ноги Павел.

– Чей это дом? – Осипов указал на избу слева от дороги, которую они только что миновали.

– Александры Осиповой.

– Осиповой? – удивленно улыбнулся квестер.

– Ну да… А что не так?

– Я тоже Осипов.

– Ну, выходит, вы с ней родня…

– Скорее всего, только однофамилицы.

– Все однофамилицы – родня.

Геннадий вздрогнул, как будто его током ударило, и вытянулся в струнку.

– Что вам от Александры нужно? – подозрительно глянул он на квестеров.

– Мы должны осмотреть дом.

– А ордер у вас имеется?

– Ты совсем долбанулся, да? – с тоской посмотрел на «Троцкого» Камохин. – Лука объелся, да?

– При чем тут лук? – опасливо сделал два шага назад Геннадий.

– Я вот тоже не пойму, при чем тут лук? – слегка развел руками Камохин. – Так что, давай, не гони мне тут.

Видимо, ответить «Троцкому» было нечего. Поэтому, напустив на себя деловой вид, он отвернулся в сторону. Как будто оказался здесь совершенно случайно, пришел, чтобы полюбоваться сумрачным закатом. И знать не знал, что это за люди стоят у него за спиной и что им тут нужно. Да и не интересовало его это вовсе!

– Давайте сначала воды из последнего колодца наберем, – предложил Осипов. – А после сюда вернемся.

– Не пустит вас Александра, – не оборачиваясь, покачал головой Геннадий.

– Точно не пустит, – подтвердил Павел.

– Как, своего родственника, да не пустит? – попытался обратить все в шутку Осипов.

– Все одно, не пустит.

– Ладно, давайте сначала до колодца дойдем.

– Ну, пошли, – Павел поправил ружье на плече. – Все равно ведь делать не фига.

– А ты чего стоишь? – окликнул Камохин Геннадия.

– Идите, я вас здесь подожду, – по-прежнему, не оборачиваясь ответил «Троцкий».

– Нет уж, дружище, ты пойдешь с нами.

– С чего это?

– Я так сказал.

– Не пойду!

Геннадий стремительно обернулся. Глаза у него были не просто остекленевшие, а будто подернутые корочкой льда, холодные, колючие и злые. А лицо искажено чудовищно дикой гримасой, сделавшей его почти неузнаваемым.