Дмитрий Корниенко - Фиолетовая звезда

— Это бы осложнило дело, — сказала Кея. — Но, наверное, уговаривала. Спасибо, что избавил меня от этого.

Только в этот момент Андрей задумался, что для Кеи он, в сущности, такой же дикарь, каким для него самого были полуголые, вооруженные копьями и луками туземцы островов южного полушария. Как наивно, наверное, выглядел он в ее глазах со своим приглашением прогуляться.

— Ладно, что уж время тянуть, — сухо сказал Андрей.

Он вернулся на кухню, запил капсулы чуть теплой водой из чайника, и вдруг опять ему стало тоскливо до слез, словно отрезал он этими таблетками путь назад. Андрей оглядел кухню, словно в последний раз, подошел к окну, за которым разливалась ночь, а затем вернулся и положил ладонь на руку Кеи, легонько сжав.

— Ты можешь лечь здесь на диване. Вот плед, если будет холодно. А я пойду в спальню, — тихо сказал он. — Надеюсь, мы еще увидимся.

— Не бойся. Впереди у нас целая вечность, — повторила Кея фразу, произнесенную еще при встрече в кафе. Но в этот раз на ее лице промелькнуло что-то похожее на жалость.

Город невозможно застать врасплох. Город подобрал краски и запустил скрытые механизмы. За мгновение до взгляда возводил он стены домов, стеклил витрины, укладывал мостовые и разливал на них лужи. И тут же наполнял улицы звуками, запахами, тенями. Сновиденный город вслушивался в мысли, всматривался в глаза, читал скрытые желания. Он был одновременно и вокруг Андрея, и в его голове, и непонятно, где он появлялся раньше.

Но в этот раз Андрей был в своем городе не один. Рядом была Кея. Андрей шел за ней, иногда понимая, что он во сне, иногда забывая об этом, увлеченный стремительностью меняющихся декораций. Он видел все достаточно четко, но почему-то сфокусировать взгляд не мог.

Как-то быстро дома остались сзади и впереди показались горы, которые росли очень быстро, пытаясь занять все свободное пространство под темными клубящимися облаками с белыми прожилками просветов. Вершины их были скрыты, и через просветы изредка искрило льдом и солнцем.

По обе стороны тропы серела бесконечная скучная равнина, заросшая колючками, которая неуловимо сменилась таким же безрадостным предгорьем, когда тропа пошла вверх. Андрей отметил, что одет во что-то походное, но не очень удобное, и очень похоже была одета Кея. Студеный воздух холодил лоб и заплывал под намокший воротник. Веки наливались свинцом, норовя скрыть приближающиеся горы, и хотелось совсем закрыть глаза.

Крупными хлопьями пошел снег, подъем стал круче, и голова Андрея закружилась в слепом бесконечном карабкании. В начавшейся метели спина Кеи маячила где-то впереди, он пытался найти ее, когда терял направление, но слезящиеся глаза не давали ничего разглядеть. Андрей злился, понимая, что все это уловки сна.

«Стремясь к Замку, я стремлюсь к Кее», — думал он, заставляя ноги идти. Наверное, для меня Замок та же долгожданная цель, что и Кея, ведь это для нее я иду в гору, словно стоит она на снежной вершине, как заколдованная принцесса… Как странно. Люди верят только в реальный мир. Люди не верят снам и видениям. Но чтобы в реальном мире добраться до любимой, приходиться делать столько всего нереального, волшебного и необъяснимого. И это никого не удивляет.

— Просто все дело в том, что она тебя не любит, — подсказывает внутренний голос. — Именно поэтому ты сейчас здесь. Если бы она тебя любила, все было бы очень быстро, просто и вполне реально.

— Значит, магия там, где любит только один? — добавляет другой голос. — А когда два человека любят друг друга, получается, в этом нет никакого волшебства?

Голоса говорили и говорили. Но Андрей уже не слушал сирен, он упрямо шел дальше, и вскоре голоса затихли. Он знал, что у любви нет определений, и голоса сирен — лишь словоблудие.

Время ушло, как ушли и все пространственные ориентиры, Андрей потерялся в вечности, но когда дымка рассеялась, он вдруг увидел Замок. Полагавший, что все вокруг создано им самим из кирпичиков ранее виденного, сейчас Андрей всерьез усомнился в способностях своего воображения построить такое. А это было нечто, вырезанное из камня и льда. Зажатый горами и в то же время свободный, этот гигант поражал внушительностью и какой-то странной диспропорцией размеров. Появилось ощущение, что изначально Замок был другим, но кто-то придал ему с помощью льда знакомые людям средневековые очертания, подобно тому, как обшивают свежим деревом старые дома, и если лед вдруг растает, проступят его истинные и, возможно, неприятные черты.