Владимир Свержин - Гнездо Седого Ворона

— Может, им нужен самолет?! Скажем, начинить его взрывчаткой или перевозить что-нибудь.

Седой Ворон покачал головой:

— Вряд ли.

Ему вспомнилась полетная карта. Он и видел-то ее мельком, но этого было достаточно, чтобы запомнить намертво.

— Смотри. Здесь мы выпадаем из поля зрения радаров. Через три минуты полета самолет должен был войти в зону действия станций, чтобы те вели его дальше. Если не появимся, будет объявлена тревога, начнутся поиски. Учитывая, что здесь все делается ни шатко ни валко, спасательные вертолеты появятся в этом квадрате не раньше завтрашнего утра. В сумерки поднимать вертушки не станут, максимум — дадут знать в местные селения. Но таковых в здешних скалах, почитай, и нет, так, пастушьи стойбища. С другой стороны, и место для посадки нашему «лайнеру» нужно специальное. А таких в горах немного. Не думаю, чтобы они собирались протаранить здешний кряж.

— Будем отбивать самолет? — Напарник чуть заметно отстегнул пояс безопасности и, стянув измятую салфетку с подголовника, начал скручивать ее в жгут. — До курицы дотянешься?

Седой Ворон поглядел на птицу, опустившуюся впереди на спинку кресла.

— Легко.

— На раз-два-три.

Спустя три секунды обстановка в салоне резко обострилась.

Схватив несчастную птицу, Седой Ворон вскочил и бросился с нею на террориста, отчаянно вопя: «Иншалла!» Стрелок вскинул руку, и черный дротик вонзился в белое оперение. В тот же миг разведчик крутанул противника за запястье, выворачивая оружие, и, развернувшись на месте, направил оторопевшего угонщика «в объятия» инструктора Форта Брегг. Еще мгновение — напарник ловко набросил жгут на горло жертвы, провернул, раздался хрип и хруст ломаемых шейных позвонков, а следом короткий выстрел. «Стюард», — падая на пол, осознал Седой Ворон. А в двух шагах от него, заливая кровью истоптанный коврик, рухнул Ирбис с простреленной головой.

— Черт! — прошептал резидент Ноллана, чувствуя, как между лопаток ему упирается стреляющая трубка. — И, похоже, враг не один.

На уставленной столиками террасе было многолюдно. Но там, где в ожидании приговора суда присяжных наворачивал круги разъяренный драконид, зрители отодвигались, не желая заступать дорогу пышущему яростью другу Лешаги. Пожалуй, теперь ни один из торговцев живым товаром не решился бы сунуть ему палец в рот, проверяя крепость и остроту клыков.

— Мы должны отомстить! — топорща чешую и лязгая зубами, шипел он. — Враг должен быть повержен.

Марат слабо представлял, что означает «повержен», но его мозг, заполненный беспорядочными обрывками прочитанных книг, живо подкидывал картины мести, одна слаще другой.

— Погоди, — упрашивала его Лилия, которой мечущийся юнец действовал на нервы. Ей и самой было до одури страшно за любимого, за себя, да и за весь отряд, а бестолковая ярость юнца лишь бередила предчувствие неотвратимой беды. От этого сводило челюсти, а язык присыхал к небу. Очень хотелось плакать, но… Лилия украдкой оглянулась, ловя на себе множество заинтересованных взглядов. Нельзя.

— Может, все еще обойдется, — сказала она нарочито громко и спокойно. — Ведь даже Трактирщик признал, что это несчастный случай. Если бы Усач утонул, разве стали бы винить реку?

Народ на террасе загомонил, кто одобрительно, кто возмущенно. Наконец, двери старого Трактира распахнулись, и на пороге, нервно поправляя ремень портупеи, возник лейтенант Нуралиев. Он был вовсе не в восторге от новой роли.

— Суд постановил, — срывающимся голосом выкрикнул офицер, — у Лешаги не было злого умысла, и смерть Усача наступила вследствие несчастного случая!..

— Вот видишь! — крепко хватая за руку Марата, воскликнула Лил. — Я же говорила!

— Но кровь была пролита, — нехотя продолжал комендант, опустив глаза, — и Лешага причастен к этому. В силу чего он подлежит изгнанию из Трактира до следующего заката, без права когда-либо вновь появляться здесь. Ему сохраняется все имущество, и награда за его голову не будет объявлена.

— Я сам дам награду за его голову, — раздался звучный голос Рустама. — А за тебя, падаль, я награду дам за каждую часть отдельно.

Новоявленный шериф сделал вид, что не слышит выкриков стража, и продолжал, все так же глядя в пространство:

— Преследование Лешаги организовано не будет. Но всякий, кто пойдет с ним, станет здесь считаться несогласным с решением суда, не признающим его справедливость, а значит — изгнанным из Трактира на тех же условиях.