Владимир Свержин - Гнездо Седого Ворона

Тиль огляделся. Лешага сидел у костра и не собирался никуда идти. С первого момента встречи песнопевец страстно желал переговорить с ним без лишних глаз и ушей, но, как назло, не удавалось. Тимур зорко следил за «боевым товарищем», а теперь еще и Марат… Там, у скалы, вернее, уже не там, а много дальше, куда они с Несокрушимым отволокли «спасенного» драконида, он вдруг вышел из оцепенения и уставился на сказителя, точно увидел впервые.

— Ты-то откуда взялся? Тебя же не было наверху.

— Я, — Тиль чуть замешкался, переводя дыхание, — спустился последним. Вот, решил идти с вами, — сказитель демонстративно потряс автоматом. — В конце концов… — он не договорил. Воспоминая о разгромной вылазке, должно быть, снова накрыли чешуйчатого, круглые глаза его заволокло смертной тоской.

— Это ведь я их погубил, — прошептал Марат себе под нос. — Думал, что все выйдет, а не вышло. А в книжке вышло…

Сейчас, после долгого пути, он несколько оклемался, но, увидев Лешагу, бросился к нему, точно ребенок, нашедший давно потерянных родителей, и вновь завел свою горестную историю о том, что в книжке вышло, а в жизни нет. Знал бы он!

События той ночи, развернувшиеся на крепостной стене, не шли из головы единственного сына Шерхана. Когда Тимур, вдруг ставший почтительным, совсем как много лет тому назад, вдруг обратился к нему не «Эй, ты» и даже не «Тиль», а «просветленный и сиятельный Атиль Шахрияр», у сказителя похолодело сердце.

— У меня известия для тебя, почтеннейший, — склонил голову командир отряда, — приятные известия. Вот письмо от твоей женщины. Она по-прежнему ждет и любит тебя. И ньок-тенгер Эргез, да прославятся годы жизни его, благоволит тебе и ей. Он желает видеть тебя наместником и султаном Крыши Мира и верит, что ты оправдаешь эту высокую честь.

— Что же я должен сделать? — не веря своим ушам, позабыв даже удивиться новым титулам своего палача, правителя Великого Хребта, быстро спросил сказитель.

— Немного. Совсем немного. Освободить себе место.

— Но, — распахивая от ужаса глаза, пробормотал Тиль, — там же мой отец…

— У нас всех один отец! — резко оборвал Тимур. — С того мига, когда Всевеликий Аттила, Воссиявший в Небесах Повелитель Мира, вознесся к престолу Творца Предвечного, — им стал ньок-тенгер Эргез! И он повелевает тебе выполнить приказ.

— Но я… — в голосе сказителя звучало отчаяние.

— Ньок-тенгер суров, но милостив. Он позволил тебе держаться в стороне от пролития крови. Всего лишь сделай так, чтобы этот мерзкий чешуйчатый зверь и его хозяин расправились с Шерханом. Не опасайся, у наследника Пророка хватит силы потом расправиться с ними самими и высоко вознести тебя. Как видишь, преславный Атиль Шахрияр, тебе ровным счетом ничего не угрожает.

— Но…

— Ты сделаешь это, Тиль, или погибнешь здесь и сейчас.

— Тебя схватят! — вцепился в последнюю надежду песнопевец.

— Даже не думай об этом, — усмехнулся Тимур. — Я убью не сказителя Тиля, я покараю мерзкого шпиона, все это время предававшего отряд злобным людожегам, и убью я его в тот момент, когда он будет спускаться со стены, чтобы доставить врагу сведения о готовящейся вылазке. Ты все понял?

— Да, — обреченно кивнул собеседник.

— Тогда готовься.

— К чему?

Молодой караванщик поглядел на своего бывшего господина с нескрываемым удивлением, затем вздохнул, задрал рубаху и начал сматывать длинную узловатую веревку, заменявшую ему кушак.

— Спустишься вниз, чтобы сообщить о готовящейся вылазке. И не вздумай бежать! Только я один сейчас знаю, почему тебя не следует убить!

«Сейчас или никогда!» — про себя твердил взволнованный Тиль, понимая, чем рискует.

Казалось, Тимур спит. Но ему ли не знать, как чуток сон гвардейцев Пророка. Если хоть немного зашуметь, если потревоженные псы вдруг поднимут лай, все пропало! Из тьмы прилетит метательный нож, и все закончится. Для него — сегодня, а для любимой женщины и сына — завтра, и уж им совсем плохо придется.

Боль мерзкого предчувствия сжимала ему сердце и выворачивала желудок наизнанку.

«Надо действовать быстро и незаметно. Сейчас или никогда!»

Наконец, Лешага встал и направился в лес.

— Другого шанса может, не будет! — прошептал Тиль. Он уже давно присмотрел одну из женщин, сидевших поодаль, опасаясь приблизиться к огню, покуда там вооруженные мужчины.

Тиль нащупал в траве мелкий камешек и кинул в нее:

— Тс-с! Иди сюда, тихо!

Та повиновалась. Годы, проведенные среди волкоглавых, научили пленницу молча слушаться приказов.