Александр Иванин - Живые в Эпоху мёртвых. Старик

В вестибюле поднялась жуткая паника. Жильцы и гости, толкая друг друга, бросились к двери. Поднялся жуткий гвалт. Лернер динамичной приседающей походкой прошел мимо аквариума старика. Дверь хлопнула за последним убегающим. Лернер на несколько мгновений замер у самого низа ступеней и двинулся в сторону зарешеченного окна вестибюля. Под окно на скамеечку уложили его маленькую дочку. Беззащитное детское тельце в розовой теплой кофточке, джинсовом платьице и в беленьких теплых колготках лежало, беспомощно раскинув ручки в стороны.

Вид маленькой розовой ладошки впился старику в душу огненным клеймом. Кровавая мохнатая туша двигалась в сторону ребенка.

— Нет, нет, не-э-э-эт!!! — заорал старик.

Он распахнул окно и кинул в спину чудовища журнал, тяжелую металлическую карандашницу и чайник с кипятком. Чудище среагировало только на удар пластмассового чайника по голове. Композитор замер и медленно всем телом повернулся в его сторону.

— Иди сюда! Иди! Иди ко мне! — кричал старик.

В чудовище полетели томик Есенина и связка ключей. Жуткая маска монстра раскрылась. Это не маска раскрылась — это распахнулась здоровенная кровавая пасть. Жуткий оскал разорвал слипшуюся от обилия крови бороду.

Сердце старика замерло. Он весь заледенел. Чудовище кинулось к нему. Единственное, что успел сделать старик, — это упасть на подкосившихся ногах. Жалобно заскрипели подоконник и выдираемая весом чудища алюминиевая рама. На стол плюхнулась туша. Старик, инстинктивно спасаясь от монстра, закатился под стол. Вжавшись спиной в тонкую перегородку под окном, он наблюдал, как две окровавленные босые ноги столбами встали на пол прямо перед его глазами.

Старик в панике зашарил вокруг себя. На гладком полу не было ничего, кроме фонаря-дубинки охранника. Старик подхватил смешное оружие и выставил его в сторону твари. Чудовище присело на корточки. Совсем по-человечески так присело, как ребенок в песочнице. Только не куличики тварь собралась лепить. Она лезла жрать. Это уже не вызывало никаких сомнений. Пасть вновь распахнулась, и тварюга, опустившись на четвереньки, полезла под стол.

Единственное, что смог сделать старик, — это ткнуть в пасть монстра фонарем. Раздался треск и щелчки. Монстр сжал фонарь челюстями. Треск был слышен все равно. Тварь стала заваливаться набок. Старик отпустил дубинку, и чудовище гигантским снопом упало на пол, почти перегородив выход из-под стола.

Федор Ефимович собрался с духом и полез прямо по твари. Его гнал животный ужас. Всего колотило. Он несколько раз подряд сильно ударился головой о крышку стола, но даже не почувствовал этого. О том, что он ударился, ему сообщили только звуки ударов головой.

Внезапно что-то подхватило его и вынесло в коридор. Это его спасли руки высокого крепкого охранника. Крупный парень одной рукой со всей силы вогнал в голову чудовища пожарный топор, но не лезвием, а обратной, колообразной частью. Страшный зловещий хруст неприятно резанул слух.

— Дед, как ты? Живой? Он тебя укусил? — Охранник вернулся и навис над ним как мать над ребенком.

— Девочка. Что с девочкой? Ребенок. Дурак, ребенка спасай! — Голос деда клокотал и хрипел, как перегретый тракторный радиатор.

Парень поднял старика за шиворот и покрутил как тушку кролика на базаре, рассматривая со всех сторон. Потом усадил деда на пол у стены и внимательно осмотрел его руки.

— Дед, все в порядке. А на это ты внимания не обращай. Со всеми бывает. Я блевал сегодня с утра, а сейчас ничего.

Парень оставил Федора Ефимовича, а сам пошел к девочке. Только сейчас старик понял, что обмочился. В штанах было мокро и тепло. Волна накатившего стыда неожиданно выбила наполнявший его ужас. Взгляд старика упал на неподвижно лежащую тушу монстра.

Тем временем в подъезд зашли трое охранников в черной форме. Впереди шел Акулин — начальник ЧОПа по режиму. Дольше него в охранной фирме не работал никто. Акулин перешагнул через старика и склонился над тушей твари с топором в черепе.

— Опять такое же. Везде одно и то же. Тришаков, ты как его умудрился топором-то завалить? Мы втроем такого красавца сорок минут назад только из дробовика упокоили картечью в упор.

— А он неподвижно лежал. Его дед чем-то оглушил, — донесся от входной двери в подъезд голос того самого парня, который помог старику подняться.

Акулин обернулся и с интересом посмотрел на старика.

— А ты чего скажешь, старый? — обратился он к деду.

— Я ему фонарик в пасть засунул, — слабым голосом ответил старик.