Артем Мичурин - Полведра студёной крови[СИ]

— Хватит уже! Заладил.

— По крайней мере, цинга нам не грозит.

— Что жрать будем?

— То, что подстрелим или поймаем. Красавчик поможет.

Животное, услышав свою кличку, настороженно склонило вбок лохматую голову.

— Я за всё время ни разу тут следов не видел. А что если здесь дичи вообще нет? — не унимался Ткач.

— Алексей, — я подошёл к нему и, взяв за плечо, отвёл в сторону. — Хватит тупить.

— Чего?

— У нас, как минимум, два с половиной центнера питательной белковой пищи, способной передвигаться своим ходом.

— Ну… — Ткач исподлобья глянул на пятерых уцелевших красавиц.

— Только не надо убивать их раньше времени. И пугать не надо. Чем дольше они будут надеяться на благополучный исход, тем меньше у нас возникнет проблем. Усёк?

— Мне не нравится эта идея.

Да блядь! Как ты заебал своими капризами! Ей богу, сука, ещё раз выведешь меня — самого разделаю и скормлю нахуй этому вьючному гарему! Жирнее будут!

— Алексей, — примирительно развёл я руками, задавив в себе гневную тираду, — мы сейчас не в том положении, чтобы воротить нос.

— Я не…

— …каннибал? А никто и не говорит об этом. Ты не каннибал, я не каннибал. Мы оба предпочтём свинину или говядину человечине. Но, Алексей, так уж вышло, что у нас нет ни свинины, ни говядины. И не надо тут целку из себя строить. В Москве парную кровь хлестал и не морщился, а тут — глядите-ка — идея ему не нравится.

— Это совсем другое.

— Серьёзно? А в чём разница?

— Кровь — не мясо.

— Ешь печень, я уступлю, скрепя сердце. Могу, кстати, и его пожертвовать. Ливер человечий тебе религия жрать не запрещает?

— При чём тут религия? — скривился Ткач. — Это просто… скотство какое-то.

— Я не говорю, что мы прямо сейчас вопьёмся зубами в ляжку твоей подруги. Это крайняя мера. Но, если другой жратвы не добудем… И вообще, какого хера я тебя уговариваю? Жри, что хочешь. Из саней нихуя не спас, охотиться не умеешь, так давай… накопай себе вкусных кореньев. Или кору пожуй. Она, говорят, питательная. Но мою мясную скотину больше портить не смей.

Ткач криво ухмыльнулся, но смолчал.

— Эй, ты, — подозвал я смышлёную бабёнку, с которой в прошлый раз перетирали за шамана, и протянул ей нож. — Собери хворост и разведи костёр, вам надо обсохнуть. Спички внутри.

Она нерешительно потянулась к рукояти и тут же одёрнула пальцы.

— Бери, не бойся, потом вернёшь. Будешь за старшую. Как звать?

— Урнэ, — быстро спрятала она нож под шкуры, отступила и замерла на месте.

— И чего ждём? Всё, пошла работать! Так, — попытался я мысленно воспроизвести карту, когда отвлекающих факторов поблизости не осталось.

По всем прикидкам никаких водоёмов в радиусе десяти километров от нас не должно было встретиться. Но сани точно ушли не сквозь землю. Карта неточная, или…?

Тревожные догадки я решил оставить при себе. Делиться ими с Ткачём — всё равно, что рассказывать шизофренику об ужасах ада. Но, как бы там ни было, если принять за истину то, что Солнце по-прежнему всходило на Востоке, мы двигались в верном направлении.

Закончив с костром для своих промокших товарок, вернулась Урнэ и отдала мне нож.

— Я возьму? — продемонстрировала она лежащую на ладони блесну с леской, и указала в сторону полыньи. — Рыбачить.

Хм, а я уже и забыл, что у меня в этом НЗ запрятано.

— Валяй.

За полчаса, пока кучка безработных тружениц гужей и хомута грелась у огня, Урнэ вытащила из полыньи две рыбины вполне пристойного размера и, зажарив в углях, торжественно преподнесла одну мне, а вторую — Ткачу.

А не такая уж она и страшная, эта Урнэ. Если отмыть да причесать… Скуластенькая, глаза озорные, зубы целые, с виду — лет двадцать. И пощупать есть за что. Съем её последней.

— У тебя проблема, — подошёл Ткач, сплёвывая обсосанные рыбьи кости.

— Неужели?

— Плоскомордая, похоже, догадалась, чем дело пахнет. Но мне это нравится, — потряс он скелетом, от которого всё ещё шёл пар.

Ну, раз уж даже Алексею-мнененравитсяэтаидея-Ткачёву пришлось по вкусу, грех не запастись рыбой в дорогу, воспользовавшись случаем.

— Эй, как там тебя, — свистнул я Урнэ, не желая показывать, что запомнил её имя с первого раза. — Поднимай своих подопечных, пусть отыщут берег и организуют нам костёр с лежанками. А сама живо к воде и ловить пока клюёт! Красавчик, присмотри за барышнями.

— Если не будешь, — указал Ткач на мою непочатую рыбину, — я съем.

— Премного благодарен, но как-нибудь сам справлюсь. Через три часа. Если ты к тому времени не подохнешь.