Генри Престон - Пятнадцать отважных

Улыбнулся сэр Джон, когда перед ним из пространства стали появляться доспехи, шлем с забралом, длинное копье, треугольный щит с парящим орлом, меч, топор и кинжал.

Фракиец шевелил губами, принимая свое оружие: квадратный щит, короткий меч, копье, нож.

Тевтон ловко подхватил возникший меч и со свистом рассек воздух у себя над головой, топор, щит и кинжал завершили его амуницию.

Смуглое лицо сарацина не выразило никаких эмоций. Он протянул руку и потрогал два кривых меча, лук со стрелами, два кинжала, копье, круглый щит.

Гасконец бережно поднял с песка длинную шпагу и вытащил ее из ножен, оставив лежать два кинжала.

Поняв, что настала его очередь, Филька крякнул, почесал в затылке и приготовился загибать пальцы. Но перед ним тут же возникла рогатина с железными наконечниками, кистень, длинный обоюдоострый нож и топор. Филька крякнул еще раз и только развел руками.

Все так же в полном молчании появлялось и вооружение остальных. Викинг пожелал иметь топор, меч, круглый щит и нож. Пигмей удовольствовался небольшим луком и пучком стрел, ножом и набором дротиков. Поляк получил саблю, кинжал и кистень. Испанец - длинный тяжелый палаш, кинжал, треугольный щит и арбалет. Гунн вооружился мечом, луком, копьем и круглым щитом.

- Стрелы могут кончиться, - голос вождя апачей звучал твердо и ровно.

- Ваше оружие будет восстанавливаться каждый час, - немедленно отозвался голос. - Спустя час вы будете иметь полный колчан.

Большое Озеро медленно наклонил голову.

- Вы, что же, хотите заставить меня идти пешком? - надменно спросил конкистадор.

- Вы получите верховых животных, неуязвимых для любого оружия.

- Хо! - воскликнул викинг. - Тогда мы любого...

- Но сами вы останетесь обычными людьми, - перебил его голос. - Только животные будут бессмертны.

- Это значит, если меня кто-то пронзит шпагой, то я умру? - спросил гасконец.

- Точно так, - хладнокровно ответил голос.

Гасконец склонил голову и сел. "Испугался, хлыщ, - злорадно подумал Филька. - Мушкетеришка занюханный". Он не задавался вопросом, каким образом к нему пришло знание об остальных его партнерах, просто знал все. В той или иной степени он мог знать понемногу о каждом, исключая японца, чья нация довольно долго жила в полной изоляции от остального мира.

Было также чудно смотреть, как общались между собой пятнадцать человек из разных эр и эпох. Каждый говорил вроде бы на своем языке, но в то же время все понимали друг друга. Чудеса, да и только!

- Теперь вам предстоит выбрать предводителя, - произнес голос. - Его должны признать все. Если хоть один голос будет против, кандидатура не подходит.

Наступило молчание. Первым опомнился гасконец. Он вскочил на ноги и разразился речью:

- Господа, надеюсь вы не будете возражать, если во главе нашего славного отряда встану я. К тому же у меня есть большой опыт...

- Чтобы мной командовал какой-то плебей! - презрительно сощурился испанец.

- Это надо понимать как вызов? - спросил Ле Конт.

- Командовать буду я и только я! - громадная фигура тевтонского рыцаря воздвигалась перед всеми.

- Но, сударь, я же первым выдвинул свою кандидатуру!

- Заткнись, мозгляк!

Этого вспыльчивый француз перенести уже не смог. Он схватился было за шпагу, но тут между ними вклинился шляхтич.

- Панове, прошу внимания! Давайте устроим турнир. Каждый желающий может записаться и попробовать свои силы. Победитель и станет во главе.

К этому предложению все отнеслись благосклонно. На роль лидера претендовали трое: мушкетер, конкистадор и тевтон. Все остальные занимали нейтральную позицию. Викингу, гунну и центуриону было все равно под чьим началом сражаться. Ниндзя, индеец, сарацин и темник хранили презрительное молчание, пока претенденты на лидерство осыпали друг друга бранью. Сэр Джон, по-видимому, вообще не обратил внимания на спор и пощипывал струны лютни.

Зато поляк оказался в своей стихии. Он перебегал от претендента к претенденту, что-то им втолковывал и утрясал. В конце концов путем жребия определилась первая пара: немец и француз.

Огородили площадку в центре, обговорили условия поединка. Немец требовал биться до смерти, испанец и француз возражали. Пан Спыхальский выступил в роли третейского судьи и принял сторону большинства. Тевтон внешне согласился, но Филька заметил, как сверкнули его глаза.

Гасконец сбросил камзол, взял шпагу и принялся наносить ей уколы невидимому противнику. Гуго фон Шлиппенбах наоборот облачился в доспехи и взял тяжелый двуручный меч, оставив щит и шлем лежать на песке. Повернувшись к своему сопернику, гасконец заметно побледнел и сразу принялся протестовать: