Андрей Ивасенко - Земля туманов

Сновидения нередко нагоняли на Джека тоску и безнадегу. И открывали шлюзы страха – глубокого, тайного, а порой и бросавшего в холодный пот и вызывавшего удушье. Тогда он кричал во сне и отбивался от воздуха.

Страхов было много. У каждого из них были имена. И всплывали лица – бледные, словно дождь смыл могильную грязь…

Отца парень помнил смутно. Тот нечасто появлялся в доме, а потом и вовсе пропал.

Раньше Джек часто прикладывал руку к своей щеке, вспоминая, как вернувшийся с моря отец брал его на руки и целовал, уколов щетиной, а затем хрипло, долго смеялся, вглядываясь в веснушчатое лицо мальчика, перебирающего пальчиками его черные, туго сплетенные косички. Вспоминал Джек и то, как отец мастерил кораблики, а затем, по просьбе сына, опускал игрушки в небольшое корыто с водой, надувал щеки и выдувал на корыто-бухту шквальный ветер. Парусники кренились, переворачивались и тонули, а малыш засовывал руку в воду, молча доставал их, и игра начиналась снова. Так продолжалось до тех пор, пока мальчик не уставал от бурь и кораблекрушений и начинал сам искать другую забаву.

Потом и эти воспоминания накрыла мертвая зыбь времени. От образа отца остался лишь размытый силуэт: широкие плечи, чуть склоненная голова, скупые жесты – и ни одного произнесенного им слова, будто с сыном его разделяло толстое дымчатое стекло, делавшее звуки бессмысленными.

Джек, с грустью, осознавал: их разлучила не соленая пучина, не вздыбившийся ураган, а та безликая и слепая старуха, чье присутствие всегда рядом – Смерть. Она и являлась той единственной, но непреодолимой преградой. Отец проглотил ее, как камень, и вместе с ней ушел на дно.

У Джека от отца остался лишь один предмет, который тот вручил ему незадолго до своей смерти, и мальчик бережно его хранил. Это был небольшой амулет, четырех дюймов длины, на бечевке, в форме миниатюрной подзорной трубы, в которую, если посмотреть, то можно было увидеть картушку [14] Картушка – подвижный диск (или кольцо) из немагнитного материала в магнитном компасе или из материала в репитерах гирокомпаса с равномерно нанесенными по окружности делениями градусной или румбовой системы. Используется для удобства ориентирования по сторонам света. компаса, почему-то все время остававшуюся неподвижной, как ни крути. Странная вещица не давала покоя малышу, он был убежден, что труба хранит какой-то секрет, и постоянно пытался разобраться в нем, но ничего не получалось.

Мать у Джека угасла от туберкулеза спустя два года после гибели отца. Как ни странно, воспоминания о ней не стерлись из памяти мальчика. Каждый ее визит из бесконечного странствия по далеким мирам захлестывал его душу радостью, кажущуюся почти нелепой. Только с матерью, во сне, он мог дать волю чувствам, прижаться к ее груди и заплакать, ощущая порхающие туда-сюда пальцы в своих волосах, перебирающие их как струны. И слышать ее нежно-сладостный голос, наделяющий пониманием и умиротворением.

После смерти матери шестилетнего малыша взял на попечение мистер Барри, закадычный друг отца. Алекс Барри работал простым докером. Это был крупный, рыхлый человек, внешне безобидный, но если он кого-то начинал подозревать в насмешках над его жизненными прерогативами, то тому очень скоро нездоровилось: слух у Алекса был тонкий, а тяжелый кулак быстро проверял на прочность хрящ в носу наглеца. Настоящий паровоз на ножках. Дядя Барри был борцом. Не в смысле, что он занимался спортивной борьбой. Он был борцом за справедливость и всегда отстаивал свое мнение, будучи и трезвым, и пьяным. «Или я прав, или ну вас всех на …» – иногда доброжелательно сердился он, если оппоненты не скупились на выпивку и хотя бы сильно не возникали против его теорий изменения социально-политической жизни в стране.

Алекса Барри хорошо знали в мелких распивочных, где он не забывал пропустить стаканчик-другой после работы. Домой всегда возвращался под хмельком, а то и пьяный в лоск. Часто засыпал за столом и храпел так, что и бульдозеру впору. Но иногда любил и поговорить. Джека он искренне полюбил и старался, как он говаривал, воспитать из него «настоящего мужика – с чистой совестью и яйцами размером с Западную Австралию [15] Западная Австралия (2525,5 тыс. кв. км) – самый крупный штат из федерации шести штатов и двух территорий Австралийского Союза. ».

Барри с увлечением рассказывал мальчику разные истории, и истории неплохие – каждая из них являлась частицей «слоеного пирога» чьих-то судеб и обдавала кипучей энергией жизни. Но когда он что-то подобное рассказывал, то пьяные речи нередко пересыпались либо смачной руганью, будто отборные словечки вдохновляли его мятежный дух правдолюбия, либо неприличными шутками и хохотом, переходившим в сиплый кашель. В такие моменты его лицо напоминало девять стадий омара, которого варят. Курил Барри много, с его мозолистых и морщинистых пальцев никогда не сходила никотиновая желтизна. А изо рта из-за постоянного употребления пива неизменно пахло дрожжами и дохлой мышью.