Михаил Белозёров - Атомный век

Последнее Берзалов специально добавил для капитана, который мог и не знать тонкостей разведки в горах.

— Так точно! — радостно выпалил за капитана Гуча, аж подпрыгивая от нетерпения.

Он‑то понимал, что по гребню ходить — себе дороже, что это основы тактики войны в горах, что тот, кто первый увидит врага, тот и победил, а на гребне, да ещё на фоне неба, легче всего заметить человека. Но кто знает, так ли это теперь важно? — подумал Берзалов и ощутил, что ухватил какую‑то очень важную мысль. Смысл её состоял в том, что неважно, какой будет результат разведки, потому что они достигли цели и мало кто из них уйдет отсюда живым.

Русаков был никакой, взгляд у него был потухшим, а его пулемёт, который он содержал в идеальном состоянии и любил, как маму, на это раз был пренебрежительно отброшен в сторону. Берзалов внимательно посмотрел на капитана, но своего решения не изменил. Не хотелось никому давать поблажки, а если капитан решил искупить свою вину, то пусть идёт и искупает. И говорить больше не о чем.

— Сорока минут вам хватит? — спросил он.

— Хватит, — неуверенно ответил капитан Русаков, хотя и взглянул на склон через открытый люк.

— Рябцев дежурный. Остальным рассредоточиться! — приказал Берзалов и, прежде чем покинуть бронетранспортёр, бросил последний взгляд на экран СУО. На экране тоже ничего путного не было: как обычно, «галки» зелёного цвета, да контуры местности, в которых можно было со всей очевидностью распознать разбитые «мазы», бочки, старые покрышки и кучи строительного мусора, разбросанные по долине и густо поросшие травой и плющом. В свое время они сами же их и накидали, реставрируя старые укрепления. Берзалов здесь никогда не был. Его подразделение дислоцировалось на восемьдесят километров южнее. Но и там был тот же самый бардак. Поэтому он и не удивился колючей проволоке посреди долины.

— Где она?

— А вон там, — ответил Архипов.

Несмотря на то, что Берзалов попал в «родные» места, он со всей предосторожностью и со всей фантазией, на которую был способен, понатыкав в шлем веточек, выполз на открытое место и посмотрел в бинокль. Левый склон ущелья едва был виден на четверть, а дальше терялся в зеленоватой дымке.

Дот действительно был монументальным — не дот, а монстр: со множеством амбразур, смотрящих во все стороны, со стальными забралами. Берзалов определил его как «главный». Чувствовалось, что дот старый — старый и что делали его не очень умело, то есть не в складках местности, а — демонстративно, чтобы устрашить, что ли? Да и боёв здесь, насколько помнил Берзалов, особых не было. Оборону построили и бросили, ушли к Сталинграду, ну а там уже известно, что произошло — разбили немцев в пух и прах.

Кроме дота, Берзалов обнаружил ещё и туннель. Вот он‑то заинтересовал его больше всего, потому что именно в туннеле, по идее, и может таиться этот самый Комолодун. Разумеется, Берзалов не поддался искушению прямиком направиться в укрепрайон. По прямой только дураки ходят. Однако он удивился одному обстоятельству — если это такой чудесный, напичканный механизмами Комолодун, то почему их до сих пор не обнаружили и не подняли всеобщую тревогу со всеми вытекающими последствиями? Не успел он об этом поразмышлять, как его знаками позвал Архипов.

— Капитан вернулся, — шепнул он, когда Берзалов подполз к нему.

Русаков поджидал их около бронетранспортёра и был угрюмым, как могильщик, откопавший Йорика. Оказалось, что они беспрепятственно перемахнули горку и обнаружили спуск в долину.

— А где Гуча?

— Гуча?.. — переспросил Русаков тем тоном, когда мало задумываются о самом вопросе, — полез вниз.

— Вашу — у-у Машу — у-у!.. — вспылил Берзалов. — Почему отпустил?

— Да я глазом не успел моргнуть, — без капли смущения ответил Русаков.

— Всё ясно, — среагировал Берзалов.

Его возмутило равнодушие капитана. А ещё у него не было сил что‑либо объяснять, потому что не расскажешь же, что такое Спас и что значит быть самым фартовым в бригаде. Это не значит, что можно пускать всё на самотек, требовалось контролировать ситуацию. А Спас, между прочим, сообщил ему ещё утром тем ехидным тоном, от которого холодела душа, чтобы он в эту долину, то бишь укрепрайон без оглядки не лез и своих подчиненных туда без надобности не посылал и не уповал на случай, а думал прежде и действовал осторожно.

— Та — а-к, — сказал Берзалов тем тоном, который не предвещал для Русакова ничего хорошего. — Архипов, остаёшься старшим. Колюшка Рябцев — дежурный, следишь за связью. Машину замаскировать. А самим спрятаться, как цыплятам в траве, и носа не выказывать. А мы, — добавил он зловещим тоном, — пойдём с капитаном посмотрим, где он этот самый спуск в долину нашёл. Правильно, капитан? — уточнил он и едва не добавил: «Вашу — у-у Машу — у-у!..»