Михаил Белозёров - Атомный век

В сумерках зажгли керосиновые лампы. Поговорили ещё о том, о сём. Вспомнили довоенное время, Сталина, который не допусти бы такого безобразия, и Берзалов, взглянув на поднявшуюся луну — череп, сказал:

— Спасибо за хлеб и соль. Очень вкусно. Самогон классный. Но нам пора.

Его стали уговаривать ещё посидеть, мол, когда ещё выпадет случай. Но Берзалов, вдруг ощутив сильный прилив сонливости, сказал:

— Завтра рано вставать. Мы ж не просто так, а на задании. — И заработал иронический взгляд капитана Русакова.

Вот, гад, подумал Берзалов, разлагает мне дисциплину. Сбежал бы ты от нас, что ли?

— А — а-а… — понимающе сказал дед Дмитрий. — Ну, это другое дело.

И от Берзалова отстали. Вначале он заскочил в бронетранспортёр. У связанного Касьяна Ёрхова была чёрная от побоев физиономия. Каждый уважающий себя член экипажа вымещал на нём злость за Ивана Зуева. Архипов сидел на месте стрелка.

— Отпустишь его утром, — тихо сказал Берзалов.

Архипов вопросительно уставился на него.

— Иначе забьёте. Что с ним делать, не убивать же в самом деле?

— И то правда, — согласился Архипов. — Хорошо, ладно. На рассвете отпущу.

Берзалов пошёл к себе в дом, где в горнице горела лампа и была расстелена постель, сумел ещё побриться, борясь со сном, и завалился прямо поверх одеяла. Впервые за несколько суток он спал, вытянув ноги, без ботинок. Снилась ему Варя и пёс породы эрдельтерьер по кличке Африканец, с которым Варя приходила на свидание. Гулял они в Летнем парке, и народ пялился на благородного красавца Африканца.

Разбудил его Архипов:

— Товарищ старший лейтенант!.. Товарищ старший лейтенант!..

— А! Что?! — Берзалов, схватился за пистолет, который лежал у него под подушкой, сел и спросил. — Долго я спал?

Он испугался, что проспал всё на свете, но за окном только — только начал сереть рассвет.

— Сканер сигнал поймал, — почему‑то шёпотом доложил Архипов, всем своим видом показывая, что наконец‑то нашли то, что так долго искали.

— Не может быть… — так же шёпотом отозвался Берзалов, ещё не придя в себя.

— Продолжительность пять с половиной секунд. Засекли и взяли азимут. Судя по мощности, совсем рядом, — говорил Архипов в третьем лице, принижая свои заслуги, потому что ему выпало дежурить в бронетранспортёре, и он, разумеется, накануне даже не пил самогона.

Берзалов открыл карту:

— Показывай.

— Вот здесь — ткнул Архипов туда, где петляла река.

— Ага… — сообразил Берзалов, — здесь горы, почти как в Карпатах.

— Так точно. Из этих гор и пришёл.

— Молодец, что разбудил. Поднимай наших, но тихонько, огня не зажигайте. Выдвинемся, посмотрим, что это такое.

Через пять минут все, кроме Гучи и Колюшки Рябцева были готовы к движению. Последних надо было снять с постов.

— А где капитан? — спросил Берзалов, вскарабкиваясь на борт.

О капитане Русакове все словно позабыли, как о прибившемся щенке, а потом вспомнили, как всегда, в самое неурочное время, кинулись искать, но не нашли.

— Ушёл… — предположил Сундуков и выпучил на Берзалова честные — честные глаза.

— Я последний раз видел его в бане, — сказал Архипов, и его физиономия в отличие от физиономий всех других, не выражала сомнения: сбежал капитан, точно сбежал.

Ну и бог с ним, куда же ему, дураку, деваться? — рассудил Берзалов. Ему же штрафбат светит. А ведь мог во сне всех порешить. Я бы так и сделал, если бы надумал бежать. Концы в воду, и в «дубы» — век не найдут. Поэтому он убеждённо сказал:

— Здесь он. Плохо искали.

— Да, я знаю, знаю, вражина он. Только и глядел, как бы пятки салом смазать! — заявил обычно молчаливый Клим Филатов и сжал автомат так, что казалось, сломает цевьё.

— Может, он на каком‑нибудь сеновале спит? — предположил Берзалов, вспомнив, что капитан накануне засиделся со стариками.

Ещё полчаса суматохи, и его действительно нашли на чердаке, в доме, на краю деревни, где тот после бани и самогона спал без задних ног. Спустился капитан с чердака, отчаянно зевая, и предложил:

— Может, подождем рассвета?

— Может, и подождем, — согласился Берзалов. — Только кажется мне, что сигнал‑то был не просто сигналом, а передачей.

Встрепенулся Русаков, понял он всё, недаром вертолётчик, а значит, технически грамотный человек. Передача означала контакт с кем‑то, с союзником, с подразделением, возможно, даже с космосом, и лучше бы этого вообще не произошло, ведь шансы капитана Русакова при таком раскладе резко падали, потому что надо было идти и разведать этот самый источник сигнала, то бишь Комолодун.