Михаил Белозёров - Атомный век

— Идёмте, я вам что‑то покажу.

Берзалов не успел и слова молвить, как ему пришлось бежать след за Русаковым. В бледном свете фонариков плясали закопченные стены и всё та же «умная», то бишь «зелёная пыль», которая лежала под ногами. Пахло давней гарью и человеческими испражнениями.

— Вот… — сказал Гуча и отступил в сторону.

На повороте, там, где ход разветвлялся и уходил вверх, они и лежали. Тлен ещё не коснулся их тел.

— Я знаю его… — сказал Берзалов, светя на крайнего человека. — Это Сева Рваное Ухо.

— Почему «рваное»? — насмешливо спросил Русаков.

— Потому что Моряленко отстрелил, — злобно хохотнул Гуча.

Капитан Русаков рассерженно покрутил мордой, но ничего не сказал.

— Шустрый малый, — подтвердил Берзалов. — Он нам три раз попадался и столько же сбегал.

— Плохо сторожите, — назидательно заметил Русаков.

Берзалова аж передёрнуло, потому что не дело капитана, которого сбили по его же глупости, читать мораль мотопехоте. Не разбираешься, молчи в тряпочку. Тех, кто не перековался, конечно, отпускают на все четыре стороны: иди голодай дальше, а союзники остаются, союзники всем нужны. Союзники нынче на вес золота, потому что вся сила только в союзе единомышленников.

— Погоди… а этот студент, — Берзалов едва не добавил: «От которого пахло маргаритками», но вовремя прикусил язык. — Если есть студент, то должен быть и бородатый… Фомин… Ну‑ка… — ему стало интересно.

Следующие трое были незнакомы, и Фомина среди них, конечно же, не оказалось. Дуба дал, подумал Берзалов, и не поверил даже самому себе. Такие дуба не дают, такие за жизнь и руками зубами цепляются.

— Отпустили их… — догадался он. — Стоило Гаврилову стараться?

Да нет, стоило, подумал он, хотя бы из тех соображений, что мы нашли карты, сообразили, что великоновгородцы не простые заморыши, а тоже ходят в глубокую разведку.

— Значит, великоновгородцы добрались сюда раньше нас, — констатировал Гуча.

— Выходит так, — нехотя согласился Берзалов. — Пока мы крутили зигзаги, да хоронились, они дунули прямиком. Может, даже на вертолёте прилетели?

— Ну и кто их так? — иронично спросил Русаков.

— Комолодун, кто ещё? — назло ему ответил Берзалов.

— Ой… ой… — покривился Русаков. — Нет никакого Комолодуна!

— А это?.. — показал Берзалов на мертвецов.

— Мало «дубов» бродит по окрестностям?

— Ты сам недавно был «дубом», — напомнил Берзалов.

— Сравнил палец с этим самым…

— Знаешь, что, капитан?!

— Знаю!

Они едва не сцепились. Шипели на друг друга, как мартовские коты. И Берзалов от злости и расстройства прибавил шаг, чтобы первым выскочить из туннеля, а когда выскочил, то обомлел: на площадке стоял мальчишка в какой‑то непонятной одежде и ковырялся в носу. Был он чём‑то похож на Кеца, но, разумеется, не Кец, потому что выглядел так, как выглядит зверёк — маленький, хитрый и ловкий. А ещё он ничем знакомым не пах — прямо привидение какое‑то, а не человек, успел подумать Берзалов и спросил:

— Ты кто? — Рука сама собой потянулась к автомату.

На вопрос мальчишка не среагировал, а вот жест понял прекрасно и, издав странный свист, быстро, как зверь, бросился под скалу и ловко, словно паук, побежал по ней к доту. Берзалов вскинул автомат, но от изумления стрелять, разумеется, не стал. Он и глазом не успел моргнуть, как мальчишка нырнул в одну из амбразур и пропал. В этот момент из туннеля выскочили капитан Русаков и старший сержант Гуча.

— Что‑то случилось? — спросил Русаков, хищно поводя стволом пулемёта и оглядываясь вокруг.

«Если бы что‑то случилось, — хотел сказать Берзалов, — то мы бы уже здесь лежали покойниками», но не сказал, а подумал, что не может обычный мальчишка так быстро одичать и так ловко бегать по скалам.

Гуча, ни о чём не спрашивая, уже сидел за турелью и держал под прицелом горловину долины, хотя там ничего не было видно, кроме зеленоватой мглы.

— Ничего не произошло, — ответил Берзалов, но автомат не опустил.

— Странный ты, лейтенант, — заметил Русаков. — Попал бы ты мне в подчинение…

— Э — э-э… — стал заводиться Берзалов и, чеканя каждое слово, произнес, — вспомнила бабка, как девкой была…

Должно быть, он очень сильно оскорбил капитана, потому что он побелел, как полотно:

— Что ты сказал?! Что?! — и направил на Берзалова ствол пулемёта.

Зря он это сделал. Реакция Берзалова была мгновенной. Одной рукой он дёрнул ствол верх, хотя понимал, что если Русаков начнёт стрелять, то ствол не удержать, а второй ударом в челюсть справа и отправил капитана в глубокий нокаут.