Виктор Глумов - Чистилище. Живой

Вспомнилась прошлогодняя хохма: «Давайте поговорим о страшненьких… Страшненькая никогда не откажется пойти за второй, потому что это в ее же интересах». И вряд ли когда-нибудь бросит. Значит, Усаков к тому же очень закомплексованный тип, с ним надо поосторожней.

Рассекая толпу, приближался Макс, девушки поглядывали на него с интересом, но ему было не до того. Он зевнул и сказал:

– Ну что, идем домой? Разговор есть.

– Я познакомился с парнями, которым можно доверять, – говорил Макс, разливая по рюмкам джин. Таня разбавляла его тоником, который взяли в еще не разграбленном поселковом магазине. – Если жареным запахнет, они предупредят.

Сидели на кожаном диване, Андрей в середине, справа – Макс, слева – поджавшая ноги Таня. Закусывали копченой колбасой из магазина и хлебом, который дали в школьной столовой. Вечерело, небо наливалось синевой, и Андрей поставил в пустой граненый стакан свечу, рядом положил зажигалку.

– Предлагаю не пороть горячку, – сказал Андрей, – завтра напроситься на общественно-полезные работы, посмотреть, где стоит охрана и складируется оружие, как лучше уходить, где добывать транспорт.

Макс кивнул:

– Ты прав. Ты будто из моей юности, сейчас таких мало, уж не сочти за лесть, сплошные интернет-воины. Они, наверное, скончались от ломок без Сети.

– Просто мама у меня уже в возрасте, вся больная, она меня в сорок три родила, вот и пришлось самому пробиваться. С четырнадцати лет работаю: то винду кому установлю, то на стройке помогу. Меня самого ломает без Инета, чего-то не хватает, мозги занять нечем.

Когда он смолк, все опустили глаза, и Таня, едва сдерживая слезы, подняла стакан:

– Давайте – за тех, кто не выжил. И чтоб подольше оставаться людьми.

Даже Макс приуныл, стянул бандану и швырнул на диван.

– Знаете, я частенько задумывался, а что будет, если вдруг придет писец. Все, конечно, вымрут, потому что они – жалкие никчемы, а я останусь, и будет все у нас, избранных, зашибись! Мир очистится от всякой гадости, и воцарится справедливость. И вот я лежу на офигеть каком дорогом диване, жру элитный алкоголь, пользуюсь благами цивилизации и отказываюсь верить, что прям завтра я могу мутировать и напасть на эту милую девушку. И побоку деньги, за которыми люди всю жизнь охотятся, и золото с бриллиантами побоку – ешь хоть задницей, ювелирки брошены, банки – заходи и грабь! Мы прокляты, потому что ходим по лезвию, под страхом смерти.

Он откинулся на спинку дивана и опустошил рюмку. Андрей украдкой взглянул на Таню, которая прислонилась к его боку и была как никогда близкой. И далекой – более чем когда-либо. Так хотелось обнять ее, прижать к себе…

– И что нам остается? – Макс встал и метнул рюмку в стену, зазвенело разбитое стекло, по ламинату рассыпались осколки. – Есть деликатесы. Любить друг друга. Пить… Я вообще никогда не пил – тренироваться мешало.

– А чем ты занимался? – воодушевился Андрей.

– Будзинкан, группу вел. Это преемники ниндзя. – Он улыбнулся. – Помню, где я жил, был вертодром, неплохо охраняемый. Я дал группе боевое задание – проникнуть на вертодром и, не привлекая внимания, разобрать вертолет. Мне тогда нужны были детали для экспериментов. И что ты думаешь? Все получилось. А ты говоришь, не получится у нас свалить. Три раза ха! А ты ведь тоже боец.

– Эмэмэй, – признался Андрей. – Все традиционно.

– Ну че, вещь функциональная, год упорных тренировок, и ты можешь бить морды. Не то что ногой махать на тхэквондо. Или айкидо, которое и девчонке стыдно посоветовать.

– Придется, мальчики, вам и меня поднатаскать.

Таня потянулась, громко зевнула и прижалась щекой к плечу Андрея. Он замер, поднял руку, чтоб погладить ее по волосам, но не посмел, чтобы не спугнуть мгновение.

Трудно представить Таню-воина. У нее такая тонкая талия, что кажется, можно сомкнуть пальцы, если обнять ее двумя руками.

– Я пьяная, – проговорила она и опять зевнула.

Макс подмигнул Андрею.

– Пойду-ка я на покой в эту спальню. – Он демонстративно распахнул дверь справа от дивана. – Вон та – ваша.

Ваша. Андрей посмотрел на засыпающую Таню. Макс на его месте воспользовался бы ситуацией, да любой нормальный мужчина – тоже. Андрей никогда не считал себя нормальным. Она ведь пьяная! Если что-то и произойдет, то когда она будет в здравом уме и трезвой памяти…

А ведь это глупость – относиться к живому человеку как к божеству. Завтра ее может не стать. Или тебя. Не будешь ли ты жалеть об упущенных возможностях?