Виктор Глумов: Чистилище. Живой

– Привет, Грета. Ты пытаешься спасти человека, который забрал тебя сюда из заброшенного супермаркета? Глупая. Ты опоздала и спутала его с другим. Меня зовут Фридрих. – Он встал и зашагал в лес, хлопнул себя по бедру. – Ко мне! Идем отсюда.

Огромная собака потрусила следом. Человек пока не знал, куда он идет и зачем. Сегодня для него наступила ночь. Но ночь не длится вечно, когда-нибудь солнце взойдет, недаром же судьба даровала ему долгую жизнь и знание, что где-то есть такие же, как он.

Сначала Марк бежал вместе с мамой, держа ее за руку. Когда он оступался, мама поднимала его рывком, из-за чего сильно болела рука, но он не жаловался. Потом, когда начался лес и Марк падал от усталости, взяла его на руки, прижала к себе так, что стало больно дышать. Зато он видел, что сзади только сосны, елки да зеленые поляны. Плохие люди если и гнались, то сильно отстали.

Мама дышала часто и тяжело, Марк чувствовал, как под курткой колотится ее сердце.

– Там нету никого, – проговорил он, мама же словно не слышала его.

Что с ними собираются сделать плохие люди, он не знал, а мама не объяснила, и Марк думал, что – съесть. Как только он представлял, что его и маму будут есть, сразу очень хотелось зареветь, но он крепился, потому что плакать – стыдно, только девчонки ревут и малыши, а он уже большой, ему целых пять лет.

Вскоре лес сделался страшным, как в порванной книжке про Бабу Ягу: сосны скрючились, березы торчали черными палками. Марка трясло, он хотел помочь маме, но понимал, что тогда они будут идти медленно. И вообще, мама сильная, она уже долго тащит такого большого парня, значит, должна победить плохих людей. Да и он поможет ей победить, кааак возьмет палку! Правда, еды у них было мало, Марк был тощим, потому что недоедал, и все дети дразнили его глистом или жердиной, а взрослые говорили «не жилец».

Мама задышала хрипло, шумно, выронила его на замшелую кочку, он покатился по поляне, вцепился в траву, уставился на маму. Она стояла на четвереньках и трясла головой, как собака, которая отряхивается. А еще она рычала.

Любой ребенок знал, что рано или поздно родители превратятся в монстров, которые попытаются его сожрать. С малолетства это вдалбливалось в каждого. Потому Марк не бросился на помощь маме, а попятился и огляделся, выбирая место, куда лучше от нее спрятаться. Она, конечно, бегает быстрее, но мама устала, а он – нет. Когда она взревела совсем уж по-звериному, Марк рванул в сторону темного соснового леса.

Он не оборачивался, но знал, сейчас мама поднимается с колен, она очень голодна, и если догонит его, то съест живьем. Она уже ничего не соображала, как дикая собака.

Нечеловеческий рев голодного мутанта хлыстом стеганул по спине, и мальчик рванул что было сил, выжимая максимум из своего слабого маленького тела. Вскоре стало видно, что лучше не бежать в лес, а повернуть, потому что недалеко, над камышами, виднеется крыша дома. Там можно спрятаться от мамки, запереть дверь.

Задыхаясь, мальчик бежал к спасению, а сердце колотилось так сильно, что, казалось, вот-вот пробьет ребра. Поляна закончилась, и он бросился в камыши напролом, пересек русло высохшего ручья, обернулся. В этот самый момент над зарослями появилась мамкина голова: глаза выпученные, рот перекошенный.

Марк закричал, собрал остатки сил и вскарабкался по глинистому склону оврага. Наверху была поросшая крапивой поляна, в середине которой возвышался самый настоящий каменный колодец с длинной деревянной палкой, похожей на подъемный кран, который гнил неподалеку от дома, где они с мамой жили прошлой зимой. За колодцем был дом с деревянным забором, рухнувшим внутрь двора.

Марка не насторожила протоптанная тропинка, ведущая к дому, и следы вокруг – то ли собачьи, то ли волчьи. Он влетел во двор и едва не споткнулся о крупную белую дворнягу. Собака взвизгнула и шарахнулась в сторону. Над примятой травой поднялись еще собачьи головы, и было их много. Что ему грозит смерть, Марк сообразил раньше, чем собаки – что прямо к ним в логово пожаловала еда. На пару секунд замерев, мальчик рванул назад. Собаки еще не проснулись и отреагировали с замедлением, это спасло ему жизнь.

Инстинкт самосохранения гнал мальчика вперед, мысли выветрились из головы. Бежать, бежать, бежать, пока есть силы. Потому что иначе – собачьи пасти, зубы… Навстречу уверенным шагом шло существо, которое недавно было матерью. Марк остановился, хватая воздух ртом, обернулся: собаки выбежали со двора. Взгляд остановился на каменном колодце, отделяющим его от матери. Высокий, если взобраться на палку, собаки не достанут.