Виктор Глумов: Чистилище. Живой

Всю ночь его мучили кошмары, а проснулся он в дурном настроении, с плохим предчувствием, которое вскоре улетучилось.

День выдался не по-осеннему ясный и теплый, словно вернулся октябрь. По небу плыли кудрявые облака, наползали на солнце, снова выпускали его, и по полям, по высоткам, по серым крышам заводов ползли темные пятна.

К обеду Андрей добрался до Мытищ, наспех перекусил тушенкой, добытой в брошенном придорожном кафе, нашел закатившуюся под стойку банку вареной сгущенки с выцветшей, но узнаваемой этикеткой. Улыбнулся, спрятал ее за пазухой.

Отыскал взглядом высотки, во дворе которых оставил «бардак», побежал туда, опасаясь, что машины нет на месте. Нет, стоит, родной! А вот на земле и ручной стартер! Повернуть, еще и еще раз! Мотор зарычал, Андрей погладил броню, залез в кабину и покатил по уже знакомым дорогам.

Мосты он преодолел без потерь. Крутя руль, он представлял детей, как он разделит сгущенку, и они будут есть, облизывать ложки, пальцы.

За полтора часа он преодолел расстояние до базы. Еще немного, и он достигнет крепостной стены, вон она краснеет вдалеке, а вон и маковка храма. Сердце забилось чаще, и Андрей улыбнулся. Дети его уже похоронили и оплакали, вот радости-то будет! А еще больше они обрадуются, когда он расскажет, что на острове Готланд, возможно, есть спасение. Теперь они будут работать на то, чтобы снарядить экспедицию туда. Он начнет изучать материал, как строить плавсредства…

Все четче очертания стены, все громче стучит сердце, но почему-то и тревога нарастает. Что-то не так. Чего-то не хватает. Или Андрей так долго провел в плену, что забыл, как выглядит родной дом?

И все же что-то изменилось. Он сбавил скорость, вгляделся в крепостную стену и заметил черные полоски сажи, тянущиеся по стене вверх, купол церкви тоже черный от гари. Что это значит? У них случился пожар? За крепостной стеной было не разглядеть, что с домами, которые вокруг внутреннего озера.

Стена все ближе, ближе, скоро будут ворота, а там…

Но он подавил панику, направил «бардак» вперед, затормозил. Вдохнув поглубже, Андрей заставил себя распахнуть веки и вылезти на броню. Выдохнуть он не мог долго – перехватило дыхание.

Ворота сорваны с петель и искорежены гусеницами. Пепелище. Бетонные дома уцелели, но выгорели. Впечатление было, что их облили снаружи… Ну конечно же! Тут поработали напалмом. Ангар-лаборатория сгорел дотла, остался лишь черный остов квадроцикла, который пытались отремонтировать парни, да остатки плотницких станков. Столовая, школа, детский сад – все походило на обугленные кочки с провалами окон. А люди? Где все? Неужели…

Выбежав на присыпанную пеплом землю, он едва не наступил на детское тельце. Его объели животные, и невозможно было понять, кто это: старший сын Кати или кто-то из близнецов. А остальные? Не веря своим глазам, он будто в дурном сне оббежал все строения…

Братская могила была в храме, который уцелел, но закоптился. Людей согнали сюда и подожгли. Андрей стал сбивать замок на двери. Как давным-давно, чувства отключились, иначе он сошел бы с ума.

Он достал их всех – целыми и по частям. Взрослых сложил отдельно, детей отдельно. Пересчитал и схватился за голову: не выжил никто, даже детей не пощадили.

Андрей не сомневался, что это сделали чистые. Ворота протаранил танк и сорвал с петель, вот зазубрины гусениц на асфальте. Андрей выпрямился. Зараженным незачем уничтожать такое удобное для жизни место, убивать женщин тоже незачем.

Это он навлек беду на тех, кого любил. Не стоило встречаться с чистыми и рекламировать достижения. Чистые поверили ему и пришли за утраченными технологиями, забрали все нужное: книги, технику, инструменты, а ненужное облили выдохшимся бензином и сожгли. Для них зараженные – не люди, а опасные дикари, когда он был в плену, они сполна продемонстрировали свое презрение.

Не выходя за ворота, он рухнул на колени, закрыл лицо руками и замер так, отказываясь принимать происходящее. Андрей умер вместе с ними и уже не воскреснет. Если он… точнее, этот человек переживет сегодняшний день, завтра он станет кем-то другим.

Затрещал обгорелый малинник, но человек, стоящий на коленях, не стал убирать рук от лица. Ему было все равно. Огромная собака метнулась к нему, повалила на спину и принялась тыкаться носом в шею, вылизывать лицо и скулить, как брошенный щенок. Человек не сопротивлялся, лежал некоторое время, раскинув руки. Когда собака успокоилась и улеглась рядом с ним, поднялся на локтях, потеребил белую манишку на ее груди и сказал: