Виктор Глумов - Чистилище. Живой

Андрей потер виски. Ощущение было, словно он долго брел в абсолютной тьме, натыкался на стены, и тут вдалеке появился мерцающий свет. И непонятно, что это: выход или гнилушка болотная.

– Короче говоря, придется немного подождать, – резюмировал чистый и развел руками. – Будь моя воля, я поделился бы с тобой разработками, не раздумывая, и так приобрел бы союзников на поверхности. Не представляешь, насколько это важно.

– Расскажи хотя бы, что вам известно про вирус? Сколько живут зараженные в среднем?

– Кому как повезет. Кто месяц, кто – пять лет. В среднем три года. Зараженные дети доживают до восемнадцати-двадцати. Счетчик включается с шестнадцати, подростки не мутируют. Кто раньше созрел, тот и умирает раньше.

Катя… Выходит, ей тоже осталось недолго. Значит, надо добыть сыворотку во что бы то ни стало…

– Дело в том, – продолжил чистый, – что я еще не встречал таких, как ты. Восемь лет с момента заражения – это фантастика. Ты уникальный человек.

В салоне начало происходить странное движение: с брони передали какой-то баллон в черном мешке, автоматчики поставили его рядом с двумя другими баллонами. Тезка сказал:

– Это я к тому, что само твое существование для нас очень ценно. Если позволишь, я возьму образец твоей крови, чтобы посмотреть, почему вирус на тебя не действует. – Чистый проговорил как-то приторно, и Андрею показалось, что ему просто заговаривают зубы.

Пригласил в «мотолыгу», ездит по ушам… Если они правы и вирус на него не действует, то он действительно ценный экспонат. Ценный лабораторный экспонат, и отсюда надо поскорее выбираться. Он окинул взглядом кабину: у люка двое, один справа у стены, один ворочает черные мешки.

– Конечно, мне не жалко. – Андрей нарочито медленно закатал рукав и пошутил, кивнул на укушенную ногу: – Вон, видите, детенышу мутанта кровь сегодня уже сдал.

Итак, убивать они его не собираются. Или для них главное – его кровь? Лучше готовиться к худшему и думать о возможной близкой смерти. Вспомнились обескровленные дети во дворе, где они с Максом подобрали Нику…

Тезка зашел за спину, сделал вид, что открывает какой-то ящик. Андрей медленно повернул голову, потом вскочил, рванул чистого на себя, прижал спиной к себе, схватил за шланг противогаза, а сам прижался к броне.

– Неловкое движение, и он покойник, – предупредил Андрей, рассчитывая, что жизнь боевого товарища что-то для них значит. – Положили «калаши» на пол и пошли отсюда вон!

Тезка не сопротивлялся, замер истуканом. Автоматчики переглянулись и застыли, не зная, что делать дальше. Андрей тоже не знал. Впервые в жизни он понял, что чувствует террорист, захвативший самолет, – то же, что и загнанная в угол крыса.

– Он нужен нам живым, – проговорил заложник.

Уже проще. Чистые сложили автоматы и покинули кузов один за другим, и сразу же что-то шлепнулось на пол, закатилось под лавку и зашипело, как змея. Газ! Андрей задержал дыхание, попытался снять противогаз с чистого – он вцепился в резину, не желая расставаться с защитой, прижал его руками к щекам. Андрей вырубил его ударом в шею, стянул противогаз, надел его. Вдохнул, выдохнул. Голова закружилась, его повело, но сознание он не потерял. Поднял первый попавшийся «калаш», непослушными руками отстегнул магазин: полный, отлично. Прищелкнул его.

Теперь проще. Чистые оставили в его распоряжении «мотолыгу»! Надо уносить ноги. Запершись изнутри, Андрей уселся на место механика-водителя, сфокусировал зрение, чтобы прочесть двоящиеся надписи на щитке приборов, щелкнул кнопку стартера, затем – зажигания, и мотор заревел.

Андрей улыбнулся. Он провернул операцию, достойную Джеймса Бонда! А еще узнал, что с большой вероятностью он не умрет от вируса и что есть сыворотка, способная продлить жизнь его воспитанникам, если это не ложь, конечно. Поскольку идти на опыты он не собирался, Андрей крутнул руль – гусеничная «мотолыга» сдала задом, развернулась, разгоняя столпившихся вокруг чистых, и рванула по дороге в Мытищи, где будет проще затеряться среди других зараженных.

Конечно же, чистые расселись по машинам и устремились следом. Грохнул гранатомет, «мотолыга» аж подпрыгнула, накренилась и принялась крутиться вокруг своей оси – взрыв сорвал гусеницу. Стекла противогаза потели, голова кружилась, да еще и чертова машина вертелась. Андрей рассмеялся, скосил глаза на тело тезки, закатившееся под лавку и закрывшее выдохшуюся шашку.

Останавливать машину Андрей не стал, чтобы враги не могли к нему подобраться. Откинулся на спинку сиденья и закрыл глаза, пытаясь сообразить, как выбраться невредимым. Но думать он не мог, мысли разбегались, и безумно хотелось одного – спать.