Мария Симонова - Диагноз – бессмертие. Одержимые бессмертием

Теперь, через два часа после всех событий, Граберу — и пока одному только Граберу — было ясно как день, в чьи руки уплыла аппаратура бессмертия. Та самая, без которой сердечник, хоть он и ключ от вечной жизни, все равно ни к черту не нужен. И в эти же руки уплыл от него профессор Рунге — к так называемому Константину Бессону, спецу, пролазе, наемному киллеру. К хитрой заднице, которую он, шеф по безопасности Грабер, не позаботился вовремя ликвидировать.

Все сходилось на этом человеке. И Грабер обязан был его найти. Первым. Прежде чем до него доберутся спецслужбы и Гильдия. Именно — Гильдия. Сейчас уже Грабер понимал — жаль, что не догадался раньше:

Бессон работал не на Силаева. На Гильдию он пахал, а вернее — на Клавдия. Старый плюгавый скорпион Клавдий проведал что–то о бессмертии и внедрил в центр своего человека. Бойца, волчару, но и ловкача из самых всепролазных, аса по железу, редкого лицедея, ко всем достоинствам еще и хакера–профи. И где только такого супера откопал? Не иначе как держал про запас для своего звездного часа. Но в этом–то и была его ошибка: Бессон не только оправдывает ожидания, но и идет гораздо дальше всяких ожиданий. Он наверняка успел разнюхать, какой такой аппарат разрабатывался тайком в нашей конторе. Кстати, не исключено, что именно это и было ему поручено — всего лишь разнюхать. И доложить скорпиону. Кто же мог предвидеть, что подсадному от Клавдия подвернется такой фарт? И главное — что он этот фарт не упустит?

Бессон далеко не дурак. И теперь должен понимать, что для Клавдия он — не более чем пешка, прыгнувшая выше собственной головы. А заодно и выше голов окружающих крупных фигур.

Таких попрыгунчиков не принято оставлять в живых. До такой степени не принято, что порой убивают даже посредников, имевших с ними дело. Из чего следовало, что Граберу пора уже связаться с единственной ниточкой, способной привести к Бессону, а вернее Бессона к нему. Причем связаться срочно. Пока эту последнюю ниточку насильственно не обрубили.

И он связался.

Разумеется, Грабер шел на определенный риск, звоня человеку, через которого Бессон устроился на работу в центр. Изложив информацию — в предельно короткой форме, пропуская мимо ушей возражения собеседника, — Грабер дал номер коминса — не личного, а снятого им сегодня в центре с убитого охранника, перед тем как отправить того в утилизатор. Такие коминсы попроще и не имеют идентификации с владельцем. Свой коминс он сдвинул выше по руке, под манжету, отключив на нем предварительно систему связи. Теперь для внешнего мира Грабер стал анонимным абонентом.

Грабер почти не сомневался в том, что Бессон ему позвонит. Если же он не объявится до шести… Придется перезванивать посреднику и назначать новый срок. Либо… Что ж, тогда и будем решать.

С такими мыслями Грабер сел в машину и отправился в ближайший ресторан — обедать. До назначенного им предельного срока оставалось четыре с половиной часа.

* * *

Шесть тридцать вечера, двадцать километров за Кольцевой по Можайскому шоссе, оттуда восемь влево под прямым углом. Ронин не знал здешних мест, просто предложил собеседнику выбрать на карте равнинную местность, расположенную за городом.

Он летел довольно высоко, внимательно оглядывая расстилающуюся внизу однообразную местность — что–то вроде плоской солончаковой равнины, — время от времени кидая взгляд на датчик километража. На горизонте слева лежала Москва, слегка размытая дымкой расстояния. По правую руку от ронина раскинулась в кресле бесчувственная Жен. Сзади доносилось сиплое дыхание все еще не пришедшего в себя Рунге.

Пустынный пейзаж его более чем устраивал: если свидание предстояло не с одним человеком, а с большой группой, например, с сотрудниками СВБ, их можно будет заметить издали.

Пока ронин заметил только серую луковицу, расположенную далеко впереди и справа по курсу вне всякого сомнения, машину. Датчик свидетельствовал о приближении к условленному месту.

Неизвестный прибыл раньше — должно быть, сорвался сразу после звонка. Нелишняя предосторожность: и за рониным мог стоять кто угодно, начиная с Гильдии и вплоть до личной Администрации господина Президента.

Ронин посадил «Феррари» метрах в тридцати. Вытащил и отложил лучевик: не любил театральщины с держанием друг друга на мушке и обоюдным по сигналу бросанием оружия. Поскольку обыск при этом исключен, у обеих сторон, как правило, припрятаны запасные пушки, и обе стороны прекрасно это понимают.