Леонид Павлов - Чужой земли мы не хотим ни пяди! Мог ли Сталин предотвратить Вторую мировую войну?

Посол видит дальнейшие польско-советские контакты во многих сферах. Он сказал о возможном движении Германии на северо-восток, и если на этой почве у Советского Союза будет конфликт с Германией, то Польша будет на стороне СССР ввиду огромного значения, которое Польша придает Балтике. Если когда-либо вообще Польше придется плохо, она сама, вероятно, будет просить Советский Союз о помощи, но пока нет необходимости создавать добавочные причины напряжения. Создание антигерманского блока еще больше сплотит Германию и Италию. Нарком напомнил послу, что СССР сам не раз искал контакта с Польшей на этом участке, когда предлагал совместные действия 210 .

1 апреля Сидс попросился на прием к Литвинову, и, не объясняя цели визита, спросил у наркома, что он думает по поводу заявления Чемберлена. По мнению Сидса, в Кремле должны приветствовать это заявление как проявление новой английской политики по пути коллективной безопасности. Он ожидает, что Правительство СССР поймет и оценит это заявление. Нарком сначала выразил недоумение, что после того как Англия по своей инициативе обратилась к Правительству СССР с предложением о совместной декларации, и Правительство СССР ответило положительно, оно ничего больше не знает официально о судьбе этого начинания. Лишь Кадоган говорил Майскому об отрицательной позиции Варшавы, однако в Кремле «не знают, надо ли считать эту затею окончательно провалившейся, или же заявление премьер-министра есть условие согласия Польши на декларацию». Сидс ответил, что Кадоган и Галифакс знакомили Майского с положением дел, и что сам Сидс считает вопрос о декларации окончательно отпавшим. Он снова спросил, какое впечатление произвело на Советское правительство заявление Чемберлена по поводу гарантий Польше. Литвинов ответил, что ему не совсем понятен смысл этого заявления: действительно ли Англия решила встать на путь борьбы с агрессией вообще, где бы она ни возникала, или же речь идет о соглашении между Англией, Францией и Польшей и даже с Румынией, которое обусловлено особыми соображениями и интересами? Москва на все официальные предложения Английского правительства ответила; затея английского правительства провалилась, и Советское правительство считает себя свободным от всяких обязательств.

Сидс этим ответом был ошарашен настолько, что не нашел ничего лучшего, как спросить: «Значит ли это, что СССР впредь не намерен помогать жертве агрессии?» Литвинов ответил, что Советский Союз может быть, помогать будет в тех или иных случаях, но он считает себя ничем не связанными, и будет поступать в соответствии со своими интересами. Сидс промямлил, что ему очень неприятно встретить со стороны наркома такое холодное отношение к заявлению премьер-министра, которое, по мнению посла, заслуживает лучшей оценки.

Литвинов, явно довольный собой, записал в отчете о беседе, что принял посла очень холодно, выражая это не столько словами, сколько поведением, и от продолжения разговора уклонился 211 .

Вот так совместными усилиями была похоронена вполне здравая инициатива Лондона. Польша испугалась участвовать в одном блоке с СССР: судя по тому, что писал Майский, советской дружбы поляки боялись куда больше, чем гнева Германии. Причина страхов в том, что в Кремле не видели иного способа противодействия агрессору, кроме прямого военного столкновения, которое, к тому же, в соответствии с тогдашней советской военной доктриной, должно было произойти на чужой территории Этим и объясняется весьма прохладное отношение советского руководства к разного рода, как считали в Москве, пустым декларациям.

Но Польша вовсе не желала, чтобы разборки между Германией, СССР, Англией и Францией проходили на ее территории: если бы такое столкновение и в самом деле случилось, поляков результат не очень бы волновал, поскольку страна была бы разрушена, а итогом все равно была бы оккупация – германская или советская. Оккупант кормить не будет, и с этой точки зрения, если уж не удается обойтись без присутствия на своей территории иностранной армии, то лучше постараться избежать разрушений промышленности, сельского хозяйства, транспортной инфраструктуры. В таком случае есть хотя бы надежда, что население не вымрет от голода. Примерно такой же позиции придерживалось и правительство Чехословакии, соглашаясь без борьбы отдать свою страну. Разница очевидна: Польша не смогла избежать военной агрессии, стала воевать, была разрушена до основания, а в результате все равно получила многолетнюю оккупацию – сначала германскую, потом – советскую. Чехословакия тоже получила оккупацию, но без сильных разрушений страны, да и германский оккупационный режим в Чехословакии был не таким звериным, как в других странах Восточной Европы, и уж тем более – в Польше.