Евгений Токтаев - Река Вечности (СИ)

Приближающееся судно вдруг вспыхнуло, словно обильно политый горючими благовониями погребальный костёр. Несколько моряков попрыгали в воду. Нос огненного корабля торчал над волнами, как приап, обнажая заросшую мидиями подводную часть стэйры[6]. Будто на корму камней навалили. Да, собственно, так оно и было.

-- Берегись!

Мол над водой возвышался всего на локоть. Тирийцам как раз хватило, дабы с разгону натянуть на него огненный корабль. В другой ситуации зубоскал Теримах изрёк бы по этому поводу чего-нибудь острое, вроде: "Уж натянули, так натянули. По самые ядра". Только сейчас ему было совсем не до шуток.

Нос корабля сломал непрочную кладку, а наклонённые вперёд жердины подломились и рухнули прямо на башни. Сразу на обе. Вместе с котлами, разумеется.

Точности расчёта "пурпурных" позавидовали бы лучшие геометры и механики эллинов. Дымящаяся смесь смолы и серы почти мгновенно превратила обе башни в два гигантских костра. Брызги жуткого варева попадали на кожу людей, те страшно орали, метались, катались по камням, пытаясь сбить пламя, прыгали в воду, нещадно избиваемые с двух сторон финикийскими стрелами.

-- Медведь, осторожно! -- заорал Теримах, прыгнул, прикрывая друга своим большим гоплитским щитом, оттолкнул в сторону.

Они оба упали, а через мгновение в том место, где только что стоял Полидор, ударила объятая пламенем балка.

-- Башня рушится! Спасайтесь!

Теримах стряхнул с щита горящие обломки, помог подняться Медведю, который тупо вертел башкой, плохо соображая, что происходит.

-- Песок! Песком тушите!

Песок был припасён заранее, как раз на этот случай, но пожар разгорелся столь стремительно, что потушить огонь теперь не представлялось ни малейшей надежды.

-- Эвтин! Надо отходить, сгорим здесь, нахрен! -- заорал Пирр, -- Эвтин!

Перебей Нос корчился на земле, царапая скрюченными пальцами пустые глазницы. Лицо его, плечи, грудь -- один сплошной ожог. Льняной панцирь превратился в лохмотья, размотался.

-- Держись, Эвтин! -- рыжий подхватил командира подмышки, -- Медведь, помогай!

Полидор схватил лохага за ноги, и они потащили его прочь.

Следом за первой рухнула вторая башня. К молу спешили ещё полдюжины финикийских триер. Немногие выбравшиеся из этого Тартара македоняне бежали к берегу. Финикийцы, прикрываемые стрелами своих метательных машин и лучников высадились на мол и теперь спешно вбивали кувалдами между камнями деревянные клинья, рубили верёвки, которыми крепились балки, основа насыпи. Торчащие пеньки свай защитники Тира зацепляли канатами и триеры, давая задний ход, да так, что по бортам вода вскипала, вытягивали их из вязкого илистого дна.

Им удалось разрушить почти сорок локтей насыпи и дотла спалить гелеполы вместе с установленными в них машинами. Завидев приближающиеся от берега по молу новые силы противника, выстроившего стену щитов, тирийцы спешно поднялись на свои корабли и двинулись восвояси, хохоча и понося македонян. Волны в течение этого и следующего дня обрушили ещё около тридцати локтей расшатанного мола.

Теримах, счастливчик, оказался одним из немногих, кто не получил в этой заварухе ни ожога, ни царапины. Медведю повезло меньше, в самом конце боя он схлопотал стрелу в плечо. Рану он заметил лишь на берегу. Кривясь и морщась, проткнул плоть насквозь, выпуская наружу наконечник, отломил его и вытащил древко.

-- Надо прижечь, -- посоветовал Пирр, -- здесь, на югах, заразу схлопотать -- раз плюнуть.

Полидор согласно кивнул. Большинству гипаспистов, защищавших мол, повезло куда меньше, чем друзьям. Эвтина живым даже до берега не донесли. Труды нескольких месяцев работы пошли прахом.

* * *

-- Александр, это сам Зевс подаёт знак! Приступом взять Тир нельзя. У нас нет флота, а без него подобная осада бесполезна. Отступись, ну зачем тебе обязательно входить в этот город? Они и так изъявляли покорность! Да принеси ты жертву в Старом Тире! Они будут платить нам. Нам, Александр, не персам! Ты губишь людей лишь ради славы! Безо всякой практической выгоды!

Парменион раскраснелся, ухоженная седая борода растрепалась, на лбу блестела испарина. Он говорил уже долго, изобретая множество доводов, которые по его мысли убедят царя отступиться от Тира. К чему впустую биться лбом об эти неприступные стены? Филипп бы не стал.

"Осёл, гружённый золотом, перешагнёт через стену любой крепости"

Конечно, тирийцев подкупить непросто. У них самих золота столько, что они из него ночные горшки льют. Как говорят. Ну, есть и другие способы. Но силой город не взять. Филипп нередко останавливался перед препятствием, не в состоянии достичь цели оружием, но неизменно одолевал любого противника. Не силой, так хитростью.