Андрей Валентинов - Дезертир

— Прошу…

Я с удовольствием присел, закинул ногу на ногу и быстро осмотрелся. В углу стоял бюст — почти такой же, как внизу, но с трехцветной лентой. На стене три портрета — один другого крупнее и ярче. Зеленолицый был всюду — самодовольный, уверенный в себе. Лишь у дальней стены приютилось знакомое гипсовое изваяние с длинным носом. Лепелетье де Сен-Фаржо! Ну привязался!

— Час назад мне сообщили — генерал Дюгомье взял Тулон, — негромкий скрипучий голос звучал ровно и спокойно. — Все, что вы затеяли на юге, маркиз, провалилось. Тем не менее я выполнил, что обещал…

Да, выполнил. Иногда и Сатана держит слово. Полгода назад мы беседовали в этой же комнате…

— Я пропустил ваши отряды к Лиону, маркиз. Мы квиты.

— Еще бы! — усмехнулся я. — Этим вы отвлекли армию Святого Сердца от Парижа, а заодно сумели поставить вне закона бриссотинцев. Союз Бриссо и принца Конде! Хороший подарок для истинных якобинцев!

— У каждого — своя цель. — Узкие плечи дрогнули. — Вы думали, что удержите Лион. Я рассуждал по-другому. Как видите, вы проиграли. Или вам кажется, что парижские санкюлоты поднимут белый флаг?

Я не стал спорить. Жак Ножан все еще надеется на благоразумие Зеленой Рожи. Очевидно, напрасно…

— Итак, маркиз, прежде чем я отдам приказ о вашем аресте, позвольте узнать, чему обязан?

— У нас остались кое-какие дела, — охотно сообщил я. — Даже не дела. Так, делишки…

— Правда? — Восковая маска дрогнула. — Кстати, удовлетворите мое любопытство, маркиз. То, что Шалье мертв, я уж понял. А почему живы вы?

Жив? Что бы он сказал, сообщи я правду? Но зеленолицый имел в виду другое.

— В Лионе, на площади Биржи, был казнен мой брат — виконт Александр де Руаньяк. Мы были очень похожи…

«…Кто-то из нас должен выжить, Франсуа! Назло им! Назло этим убийцам!» Мы уходили разными дорогами, но Шалье, предатель Шалье, сумел предупредить «синих». Александр и виконт Пелисье, мой верный адъютант, попали в засаду…

— Неуловимый Руаньяк… — На неподвижном лице мелькнуло что-то, напоминающее улыбку. — Шалье мне сообщал. Неплохо придумано! Один Руаньяк атакует «синих» у Понт-де-Вель, другой защищает Старый Бастион у Роны. Впрочем, это уже неважно… Что вам надо?

— Мне? — удивился я. — Мне надо, чтобы во Франции воцарился Его Величество Людовик XVII. Ну и естественно, чтобы все убийцы и разбойники получили по заслугам.

Он невозмутимо кивнул.

— Боюсь, ничем не могу помочь, маркиз!

— Да ну? — удивился я. — В самом деле? Полгода назад вы открыли фронт для моих отрядов. Почему бы не попробовать снова?

— Не вижу смысла.

Внешне он был абсолютно спокоен — как восковая фигура, как мраморный бюст. Но я чувствовал — зеленолицый волнуется. Воскресший из мертвых де Руаньяк не придет с пустыми руками.

— Смысл есть, господин де Робеспьер. Армия Святого Сердца разбита, Вандея блокирована, Тулон взят, а заодно уничтожены все друзья господина Бриссо. Но в банке еще много пауков. Есть Эбер, есть Дантон, есть Шометт. Есть предместья Сент-Антуан и Сен-Марсо…

— Ложные друзья Отечества погибнут! — Тонкие губы улыбались. — Добродетель восторжествует на их гробах!

Я вздохнул, вспомнив Титана. Да, без добродетели здесь не делают и шага!

— Вероятнее всего, погибнут, господин де Робеспьер. Но при условии, что вы останетесь у власти. А для этого нужно отложить введение новой конституции, усилить террор, передушить всех несогласных…

Восковая маска вновь казалась неподвижной. Было даже непонятно, слушает ли он. Но я знал — слушает.

И очень внимательно.

— Беда лишь в том, что ваши войска слишком быстро наступают. Скоро все — даже истинные якобинцы — перестанут понимать, зачем Франции такое правительство. Поверьте, «национальная бритва» пугает не только роялистов…

— К чему вы ведете? — хриплый голос дрогнул. Я вновь улыбнулся:

— Да к тому, что в ваших интересах, господин де Робеспьер, чтобы «синие» наступали чуток помедленнее. Побед поменьше, трудностей побольше. А за это время вы разберетесь со всем вашим зверинцем. Какой срок вы наметили? Полгода? Год?

Я полез в карман, не без удовольствия заметив, как Вождь Революции начал быстро смещаться к ближайшей портьере. Наверно, Зеленая Рожа решил что его ждет судьба гражданина Марата.

— Прошу…

Листок, исписанный аккуратным женским почерком — тем, которым следует писать любовные эпистолы, а не переписывать секретные протоколы…

Его рука скользнула в карман. На этот раз вздрогнул я — по привычке. Загнанный в угол скорпион жалит. Но из кармана были извлечены очки в простой железной оправе. Очки долго водружались на нос, затем рука нерешительно взяла бумагу…