Сергей Большой - Отец Варлаам

Внутренняя обстановка была весьма скромной и простой и никак не сочеталась со званием роскошных царских апартаментов. Три спальни, приемная, которая использовалась как кабинет императора, и столовая составляли все помещения дворца. В подвале располагалась кухня и другие хозяйственные службы. Быт монарха отличался простотой необычайной. Здесь не давалось балов, не устраивалось торжественных приемов, не журчала обычная для столиц салонная жизнь.

Когда император межу разъездами жил в Таганроге, день был посвящен рутинным делам: ответам на письма, подписанию бесчисленных бумаг, приему посетителей, немногочисленных ввиду того, что времени, в которое монаршее лицо находилось дома, никто не знал и бывало это редко. Да и дворянству местному строго-настрого было воспрещено докучать императору.

Недолгий досуг занимался обыкновенно гуляньем по приморскому городу, посещением рынка, общением со случайно встреченными горожанами. Без всякой охраны он прогуливался по набережным и улицам, все вызывало его живейший интерес, от цен на базаре до тонкостей работы точильщика ножей. Вечером пил чай с диковинными пирогами, начиненными крайне нежной азовской креветкой, и слушал тишину вечернего южного города.

Но главное были поездки. Настоящей цели императора в этих поездках не знал, пожалуй, никто, кроме самого самодержца российского. Но и он не понимал толком, что ему нужно, и представлял свои стремления весьма смутно.

Последние годы жизни некогда скептически настроенный по отношению к религии император начал живо интересоваться этим предметом. Происходило это в силу разных причин. Прежде всего, вследствие вхождения в соответствующий возраст. Возраст, когда о смерти и сопряженных с ней обстоятельствах начинаешь задумываться все чаще и чаще. Раньше даже под градом пуль и ядер на поле боя эти мысли редко приходили ему в голову. Видя смерть простых солдат, офицеров или даже генералов, он никак не мог представить, что нечто подобное может случиться и с ним. А вот теперь, когда столько походов и невзгод были уже позади, им начал овладевать страх. Опасные болезни принялись посещать царя. Чего стоило только рожистое воспаление ноги, случившееся с ним двумя годами ранее, когда лошадь на одной из прогулок повредила копытом ему голень. Это ничтожное с виду обстоятельство вызвало горячку, в течение которой ему бывало так плохо, что вызывали священника для исповеди и причастия. А среди придворных, да и прочих подданных, начали бродить разговоры о возможном преемнике бездетного государя 5 5 К этому времени действующий наследник, младший брат Константин, уже отказался от престола. Официально это не было обнародовано вплоть до вступления на царство Николая Первого. .

Так что пришло время помыслить о душе. Он начал интересоваться религией и особенно вопросами о посмертной участи человеков. Интерес этот, правда, распространялся не на область официального православия, цену которому он прекрасно знал и оттого не сильно уважал, а на различного рода оппозиционные синоду группы, иные верования и даже секты. Долгое время он был под влиянием своего приятеля последних лет Голицына, создавшего собственную разновидность христианства, замешанную на малопонятном мистицизме, и втянувшего венценосца в свою ересь. Но вскоре он разочаровался в простецких построениях графа, не отвечавших толком на те вопросы, что более всего его интересовали.

Познакомился он как-то и с такой одиозной личностью, как основатель и глава скопческой секты Кондратий Селиванов 6 6 Секта скопцов, основанная крестьянином Селивановым, ставила своей основной доктриной оскопление, то есть лишение себя половых органов с целью уничтожения полового влечения, а следовательно, и греха. Адепты называли себя «убеленными» или «белыми голубями». Странность этой концепции очевидна, так как она не препятствует совершению ни одного из грехов и вводит адептов в ложное ощущение собственной святости. . Поняв суть этих изуверских доктрин, император пришел в ужас от их безумных идей и велел более до себя этого сумасшедшего не допускать.

Также некоторое время он часто принимал у себя не в меру крикливого и властного архимандрита Фотия, который возглавлял оппозицию синоду и потому был интересен. Но император быстро разочаровался как в доктринах скопцов, хлыстов, молокан, индивидуализме веры Голицына, так и в практиках оголтелого подвижничества Фотия.