Андрей Константинов - Вверх по Реке Времени

Мягкий голос Тайны, историка и антрополога экспедиции, негромко звучал в уютном зале собраний корабля. Над продолговатой панелью с закруглёнными краями, перед которой собрались звездолётчики, висело объёмное изображение планеты – на нём, иллюстрируя слова говорившей, проступили бурые области крупных городов.

– Но это уже единый мир, с доминированием технически наиболее развитой цивилизации, которая скоро исчерпает возможность своей внешней экспансии. Теперь её ждёт встреча с собственной теневой стороной , означающая преддверие планетарного эволюционного перехода.

Им предстоит сложное время. Встреча с теневой стороной обнажит устрашающую иррациональность внешне рациональной цивилизации. Вместе с психической картиной мира будет меняться физическая, и это приведёт к новым открытиям в овладении энергией. В результате будет стремительно нарастать техническая возможность самоистребления, которую могут уравновесить энергия мечты о лучшем обществе и первые опыты его создания. Космические исследования помогут вернуть вертикаль духа – её когда-то поддерживала теперь ветшающая религия. Прежняя модель развития быстро подойдёт к исчерпанию, и тогда откроется возможность для создания совсем другой, более зрелой и мудрой, цивилизации цельности .

Тайна подняла руки к вискам, поправляя прядки тёмных волос, выбившиеся из высокой причёски. Её карие глаза – широко раскрытые и всегда как будто немного удивлённые – обводили товарищей по экипажу:

– Исторически такое состояние очень непродолжительно, и то, что мы его застали, практически невероятно…

Всё это проплывало в памяти Зорина, когда он вёл планетолёт вдоль цепи заснеженных гор. За спиной тихо пели датчики полевых структур планеты. Слева по борту один за другим вставали навстречу горные пики, среди снега и льда грозно чернели их отшлифованные ветрами отвесные скалы. Далеко за хребтом, за покрывалом хмурых облаков угадывался бескрайний океан. Направо горы постепенно понижались и мельчали, сходили на нет к широким, разрезаемым реками равнинам.

Зорин не мог отделаться от ощущения, что уже когда-то видел эти пейзажи. Оно было подобно проблескам молний, которые на мгновение высвечивают предметы окружающего мира и снова погружают их во тьму: на какой-то неуловимый миг вдруг накатывало ощущение зыбкого пограничья между явью и сном, когда воспоминания об этих горах были абсолютно ясными, но сама краткость момента не давала удержать их в сознании.

Создавать и удерживать эти состояния, использовать их для физического перемещения в любую точку Вселенной, когда корабль скользит по вневременному тонкому лучу, как по оси анизотропного кристалла между переслоенными структурами пространства… Такое искусство пока что остаётся недоступным для всех известных миров населённого космоса. Обычные же субпространственные полёты по-прежнему требуют накопления огромных энергий, поэтому следующий, подготовленный визит на эту планету возможен нескоро, и лучше, чтобы такую миссию выполнили кеане – их звёздная система отсюда ближе всего. Навигаторы «Звёздного зова» уже проложили маршрут к системе Кеа и теперь только ждут его, Зорина, возвращения на борт.

Сбросив скорость, он летел над населённой долиной. Внизу бежал бурный поток, по берегу петляла дорога. Тут же была проложена новая транспортная линия: две параллельные направляющие – по-видимому, из железоуглеродистого сплава, – по ним на паровой тяге перемещают транспортные составы. Но линия оставалась пустынна: на всём протяжении долины не просматривалось ни одного движущегося дымка. Неуютно там сейчас, под холодными зимними ветрами.

Направо от крошечного посёлка неожиданно раскрылось ущелье, а в его верховьях, стянув к себе линиями напряжения горные хребты, высилась величественная гора, перед которой в почтении расступились окрестные вершины. Зорин мощным рывком направил планетолёт вниз.

Поглотители инерции работали безупречно, позволяя пилоту мгновенно менять скорость и направление. Планетолёт сел на берегу небольшого полузамёрзшего озерца, подняв облако снежной пыли. Музыка датчиков умолкла. Зорин открыл входной проём и мягко спрыгнул в неглубокий снег. В лицо дохнуло холодом, белизна снегов заставила сощурить глаза, но в следующий момент он уже с наслаждением вдыхал полной грудью воздух планеты.

В десяти шагах от места посадки стояла приземистая хижина под пологой односкатной кровлей, сложенная из плоского слоистого камня и засыпанная снегом, – наверное, летний приют пастухов. От хижины открывался вид на вершину. Низкое зимнее солнце освещало её с противоположной стороны, так что открытые обзору склоны находились в тени и от этого казались абсолютно отвесными. Безмолвие нарушалось лишь далёким свистом ветра. Временами он поднимал то в одном, то в другом месте над горами снежный шлейф, предаваясь каким-то своим играм. Пройдёт немного времени, замкнётся виток, и эта овеянная древними легендами гора, как зримое выражение вертикали духа, снова привлечёт к себе внимание ищущих.