Егор Востов - Предисловие к Полярному дневнику. Роман

Отыскать монолитную панель из бразильского ореха оказалось не так просто, да еще в нужном количестве. В основном поставщики предлагали составные панели. Витя предвидел такое положение, однако то, что не каждый производитель брался изготовить доску нужной ширины, неприятно удивило его. За этим, столь лихо обещанным дяде Коле заказом, отсылали чуть ли ни на бразильские пилорамы. Перебрав с десяток поставщиков, Витя понял, что распыляется. Бесплодные разговоры, пустые обещания «переговорить с начальством» и перезвонить. Витя понимал, что люди на том конце трубки мало, что могут решить, вообще мало понимают в деле, которым занимаются. Он быстро перебрал своих поставщиков, с кем работал давно и мог поговорить непосредственно с руководителями. Поэтому дальше приходилось общаться с менеджерами. Эти ребята мало чем отличались от роботов-автоответчиков. В лучшем случае они просто хорошо знали собственный ассортимент, сроки поставок и цены. Решение более сложных задач, выходящих за рамки повседневных, ставили их в тупик. Работали и отвечали они по заученным схемам. Ни то что инициативы, даже обычной самостоятельности от них ждать не приходилось. Так что Витя быстро осознал тщетность такого подхода. Во всяком случае, это был не его метод. Сначала, слушая отказы и неуверенное мычание менеджеров, Витя раздражался и видел перед собой реальную проблему. Однако, чем дольше это продолжалось, тем отчетливее перед его мысленном взором проблема преобразовывалась в возможность. Он увидел незаполненную нишу. Конечно, опыт подсказывал, что если ниша не заполнена, то, скорее всего, это хреновая ниша. И все-таки, с вопросом можно было поработать. Только иначе. Его задача – определить цель, определить текущее состояние дел и, исходя из последнего, рассчитать вероятные пути воплощения цели. Бесполезное сидение на телефоне вовсе не способствовало реализации этого плана. Он опять приходил к мысли о том, что ему следует искать не доску, а человека, который эту доску достанет. В любом замысле люди на первом плане! С этой мыслью Витя сбросил последний звонок и вышел из офиса. Дальнейший обзвон потенциальных поставщиков он поручил Ане, хоть и не очень верил в ее успех. Аня, конечно, девушка толковая и даже очень, но как и большинство наемных сотрудников редко выходила за рамки своих повседневных задач. Лишь однажды, после новогоднего корпоратива… Но это совсем другая история, мало волновавшая Витю в конкретный момент времени. Как бы то ни было, тень надежды на Анину сердобольность все-таки оставалась. Витя и ценил ее за легкость и беззаботность, с виду вполне ординарную – аккаунт в Instagram c фотографиями еды, коктейлей, пляжей, пятничных вечеринок, утренние и вечерние селфи, казалось бы, вот и все что занимает Аню. Как ни странно, непосредственный душевный настрой помогал ей и в работе. Она никогда не отказывалась выполнять поручения, никогда не переспрашивала – а как это делать? Даже находясь в полном неведении относительного того или иного вопроса, она легко снимала трубку звонила куда следует, узнавая все по ходу.

Вечер потихоньку сгустился над городом. Домой Витя попал уже в сумерках. Заварив чай, он сел над чертежами. Впервые он мог рассмотреть их в спокойной, буквально домашней обстановке. Теперь уже картины не казались ему столь туманными и символическими. В последовательности картин прослеживалась явная логика, можно сказать сюжет. Более того, сюжет этот оказался неоднородным. Первоначальное впечатление о том, что каждая панель включает в себя отдельную историческую эпоху или какую-то определяющую веху целого периода, оказалось не верным. Отдельно взятая панель могла содержать в себе два и даже три последовательных исторических эпизода. Особенно это касалось первых панелей. Тех, на которых был изображен Петр Первый и тот самый гнедой конь. Картины разделялись диагональными линиями на неравные треугольники, поэтому при беглом осмотре было непросто провести границу между одним эпизодом и другим. Только внимательно вглядываясь и вникая в художественную логику создателя этих полотен, Витя стал разбирать замысел и последовательность изображений. С другой стороны, последние панели были посвящены конкретным, казалось бы, более частным сюжетам. Однако то, что таким эпизодам отведены целиковые полотна намекало на их значимость. На одном из таких цельных изображений Витя без труда опознал Наполеона. На картине он стоял рядом с императором Александром. Оба правителя стояли на берегу реки, над головами их, словно герб, нависала карта, изображенная весьма схематично в виде развернутого свитка. Вообще о том, что эта карта можно было догадаться лишь по маленькой розе ветров, вписанный в верхний угол и по неровным линиям, видимо, обозначавшим течение рек. Также на нижнем краю карты было выведено число римскими цифрами. Витя не умел разбирать их, так что решил отложить это на потом. К тому же, изображение содержало еще множество любопытных мелких деталей, очевидно, пояснявших сопутствующие встрече императоров обстоятельства. Войне 1812 года было уделено немало места. Наполеон появлялся в нескольких сюжетах. На одном из них он даже представлялся в виде всадника змееборца. Можно было даже сделать вывод, что именно этот период истории являлся ключевым для создателя полотен. От первой до последней панели все как бы шло к этой войне. Пока Витя не мог сказать точно на чем основано это впечатление. Хотя он и заметил кое-какие сквозные детали, переходящие из одного изображения на другое. Одной из них была казачья шапка, а может не казачья, а стрелецкая, тут Витя не брался судить. Да и не так уж важно, главное, всегда одна и та же. На первом плане она появлялась один раз. На третьей панели изображался эпизод, должно быть, встреча двух посольств: люди европейского вида в костюмах восемнадцатого века, стояли напротив каких-то татарских вельмож, впрочем, азиатское происхождение этой группы также следовало из костюмов, а не из антропологических признаков, между ними, преклонив колени, стоял слуга тоже татарского вида на вытянутых руках он держал перед собой эту самую шапку, холоп с европейской стороны насыпал в нее золотые монеты. На остальных изображениях шапка всегда оказывалась на заднем плане. В принципе ее и разглядеть-то оказывалось сложно. Вите просто повезло, как-то взгляд зацепился, то она валяется на дороге, под ногами всадников, то поднята на копье, то лежит на столе, и т. д. О смысле этой небольшой детали догадаться было не просто. Наверное, даже невозможно. И сколько их еще, этих сквозных, говорящих деталей? Как и сказал дядя Коля, прочитать историю по этим изображениям без матрицы не получается. Впрочем, интуицию пока никто не отменял. Витя не был склонен наивно полагать, что после беглого взгляда на чертежи ему откроются великие тайны. Он лишь ждал какого-то намека. Хотел увидеть нечто, что отпечаталось бы в сознании и повернуло ход мыслей в каком-то конкретном направлении. Однако картины оказались столь пёстрыми и наполненными, что в сознании возникали не отпечатки, а рябь. Требовалась определенная систематизация и, конечно, определенные знания. Пока что складывалось ощущение, будто с ним говорят на незнакомом языке. Даже знай он о чем идет речь, понять нюансы все равно не смог бы. Витя отпрянул от стола, откинулся на спинку кресла и закрыл глаза. Голова немного гудела. Как-то, в студенческие годы, Витя с товарищами подрядился на стройку, срочно понадобилась небольшая сумма денег. Задача перед ними стояла предельно простая – перенести кучу щебня из одного места в другое. Следуя доброй традиции, Витя с товарищами для начала решили отметить сам факт получение такого подряда. И так увлеклись, что на следующий день на стройплощадке Витя стоял один. Видимо, по-настоящему деньги нужны были только ему. В сумрачном осеннем утре перед Витей стояла ржавая тачка, с совковой лопатой в корыте и возвышалась гора щебня, выше него раза в два. Сначала дело представлялось просто невыполнимым, настолько, что даже и браться не стоило. Когда Витя отвез первые тачек двадцать, настроение стало еще хуже. Казалось, что гора не стала меньше, только еще шире расползлась в том месте, где Витя черпал лопатой. Однако бросить работу отвезя двадцать тачек еще глупее, чем бросить не начав вовсе. Витя старался не смотреть на вершину горы, чтобы не расстраиваться. Тупо возил и возил, с редкими передышками. И, в конце концов, перетаскал кучу. Конечно, еще дня два после этого пальцы не хотели разгибаться и стремились принять форму рукояток тачки, поясница глухо ныла, зато и денег заработал за четверых, и, следуя странной логике, бросил пить. Сейчас этот случай вспомнился Вите не случайно. Тайна чертежей казалась столь же огромной и недоступной, как когда-то та куча гравия. Однако он помнил, что справился в тот раз. Значит, может справиться и в этот. Даже несмотря на то, что в этот раз работка явилась посложнее.