Максим Разумников - Сэлмен

– Мне это совсем не нравится. Чего ради один из документов засекречен? Глупость какая-то. Это странно… очень странно. – Он отбросил документы прочь и ударил кулаком по столу. – Черт возьми!

Послышался стук в дверь.

– Да, заходи. – Произнес Фридман.

В комнату вошел Дрейк, лицо его было необыкновенно серьезным. Аккуратно закрыв за собой дверь, он сказал:

– С какой стати ты вдруг решил передать это задание кому-то другому? Ты обещал мне, что Карл получит эту работу. И никто другой.

Джек подозрительно посмотрел на него.

– Ты о чем? Кто, черт возьми, такой Карл?

– Я имел в виду Сэлмена.

Джек поморщился

– Да что ты говоришь? Это и есть настоящее имя этого ублюдка? – Ухмыльнулся он. – По нему как-то и не скажешь, что он Карл.

– А что, у всех Карлов какой-то особенный шнобель или родимое пятно на попе? – удивился Дрейк.

– Не знаю, но мне знаком лишь один Карл, который был одно время моим напарником, выдающийся детектив. Любил по утрам рассказывать, что ему снилось ночью. Столь странные сны, что можно было целый роман написать. А Сэлмен для меня всегда останется лишь Сэлменом. – Джек, задумавшись, посмотрел на разбросанные по столу папки и продолжил. – Он лишь перевозчик, выполняющий грязную работу, почему-то единственный, кому ты доверяешь перевозить этих мразей в Ячейку* (* «Ячейка» по-английски — cell), и мне совсем безразлично его имя. Странно, ты так не думаешь?

Дрейк подошел к столу, и, пристально посмотрев на Джека, произнес:

– Ну так позволь ему выполнять свою работу! Ты так мрачен сегодня, что мне кажется, что ты уже не веришь в праведность проекта.

– Не верь я в праведность проекта, – махнув рукой, заговорил Фридман, – я бы не послал столько преступников на казнь без суда и следствия. Моя совесть чиста, если ты об этом.

– Ты же знаешь, что они заслуживают смерти. Кто виноват, что в нашем государстве запретили смертную казнь? А все из-за этих пацифистских лицемеров.

– Знаю, знаю! – отмахнулся Фридман.

– Ну тогда в чем проблема? Почему ты снял Сэлмена с этой перевозки?

– На этот раз у меня очень плохое предчувствие. Боюсь, что твой дружок не компетентен на этот раз.

– Да что на тебя нашло?! Скажи мне честно, он хоть раз нас подводил?!

– Нет, но…

– Какие «но»?! Ему нужны эти деньги, и он как никто знает, как проехать границу незамеченным. Кто еще согласится ехать по минному полю на вражескую территорию? Он воевал там так долго, что знает окрестности как свои пять пальцев.

– А если… – начал Фридман, но Дрейк его перебил.

– Если его поймают – чего не случится, – то он знает процедуру. Полная ликвидация улик. Они никак не свяжут его с нами.

– Это меня и беспокоит. Мы доверяем человеку, который готов без колебаний умереть.

– Видимо, ты не бывал в горячих точках. Поверь, лучше умереть, чем попасть в заложники к этим варварам, – насмешливо заключил Дрейк.

Джек игнорировал его замечание и резко поменял тему:

– Знаешь, ходят слухи, что его жена забрала ребенка и исчезла без следа. Разве такому человеку можно доверять?

– Да?! А я иные сплетни слышал. Что якобы некий начальник отдела любит примерять женское белье. Но это лишь сплетни, не так ли? – парировал Дрейк.

– Дрейк, я тебе не мальчик, чтоб терпеть такие намеки.

Дрейк резко поднял подбородок, пронзив собеседника свирепым взглядом:

– А я не ровня тебе по званию! Будешь мне перечить – и очень быстро останешься без работы.

– Да черт с тобой и твоим Сэлменом, поступай как знаешь. За этот выезд будешь полностью отвечать ты, понятно?!

– Вот и решено. – Ответил Дрейк и направился к двери.

Джек почувствовал неудовлетворенность этой встречей и решил подбросить вслед Дрейку еще горсть словечек, как щепки в гаснущий костер:

– А что такого он сделал для тебя на войне, что ты ему по гроб жизни обязан?

Дрейк уже открыл дверь, когда до него долетели слова Фридмана – как плевок в спину. Он замер и, не оборачиваясь к собеседнику, сказал:

– Это тебя не касается. Все, что тебе надо знать, – что я готов доверить ему свою жизнь. Чего не могу сказать о тебе. Просто сделай все, как договаривались.

Джек не успел ничего ответить, дверь с грохотом захлопнулась, и он остался один в тишине. Его самолюбие было задето, ведь он не успел оставить последнего слова за собой. Фридман давно не чувствовал себя таким униженным и беспомощным, словно он был марионеткой в игре какой-то большой системе. Но больше всего ему не давала покоя мысль о странной папке на столе. Имя «Каин» звенело у него в ушах. Вновь ударив кулаком по столу, он решительно встал и пробормотал: