Александр Гончарук - Горошина, а впрочем, о делах земных, небесных и прочих. Истории из параллельных миров

И стали кумекать да раздумывать, как бы им пространства эти водные поскорей преодолеть. А тут рыбак в лодке мимо плывет, как раз вроде и кстати, медведи его и спрашивают, а особенно один, который в Париж хотел:

– Не перевезешь ли нас через реку эту многоводную во град Париж, мил человек?

– И рад бы рыбак, – отвечает народным таким французским носовым голосом, но, однако, и с усмешкой простоте медвежьей дивясь – да лежит-то Париж совсем в ином противоположном направлении. В Лондон аглинский стольный город так, пожалуста, хоть сейчас же могу переправить. А Париж-то на совсем сухопутном месте стоит, до него не доплыть, а разве что доехать или дотопать можно.

– Нет мы уж в Париж хотим, чего нам Лондон, мы французы хоть и медведи. А где же Париж-то тогда ежели там куда мы пришли его нету? – спрашивают.

Махнул им рукой рыбак, туда мол топайте да и поплыл себе дальше в надобном ему направлении и медведи тоже поспешили в указанную рыбацкой рукою сторонку.

Зашли они в какую-то попутную неуютную деревеньку, а народ местный как их увидал так и за дреколья да дубины ухватился и пошел всей толпой на медведей наступать.

Медведи им говорят:

– Да чего вы, ребята, озверели-то, мы же тоже французы, только лесные!

А те не слушают и прямо с дубьем наскакивают и все по черепу да побольней угостить норовят и пришлось тут, конечно, всем трем медведям свои шкуры спешным менером спасать в скором бегстве, потому как вооружение у них супротив дубин совсем слабое оказалось – когти да зубы, а дубина инструмент весьма ушибительный и тело все ж изрядно повредить может хотя бы и такое крепкое как медвежье.

И так они тут разбежались, что попали в совсем темный лес, такой темный, что разве только присниться может, а на самом деле такого темного наверно и не бывает. И такая там сумрачная темень стоит, что уж ничего не различишь: где дуб, где сосна, а где и просто медведь. И верно и затерялись бы они в лесной этой темени совсем, да тут слышат рога дудят, собаки лают, кони скачут и пальба идет, как все равно в воинской всамделишной баталии.

– Чего-сь это такое военное происходит? – медведи думают, – Может столетняя война опять приключилась? И попритаились на всякий случай по кустам.

А это, оказывается, просто король французский на охоту выехал вместе с собственной своей мамашей – королевой Машей, коя кстати еще и Мария Медицинская прозывалась, ежели, конечно, кого это интересует. Очень такая вальяжная, весьма солидных форм дама была и изрядного притом итальянского роду и виду, хотя предки-то ее судя по медицинскому ее имени (Медичи) – похоже что и простым врачеваньем промышляли.

Рубенс, славный живописец времен тех католических, феодальных и монархических: и ныне еще миру весьма известный, все, бывало, ее на картинах в разных превосходных видах изображал и картины эти и теперь еще в галереях да музеях развешаны, так что и всяк кому не лень, заплатив за вход, их лицезреть может.

Но тут собаки, что впереди королевской охоничьей кавалькады рыскали, учуяли вдруг медведей да и окружили их лающим кольцом, только что не знали как им тут лучше подступиться, потому как медведи в живое каре – треугольником выстроились и только сунься так всю собачью твою физию когтями раскорябают.

Подоспело тут и все войско королевское охотничье и уж на медведей и ружья наставили и палить изготовилось.

А король этот совсем еще молодой был, Плодовик XIII-тый по имени, у него и усы-то еще толком не росли, а разве лишь усики редкой травкою едва потарчивали. Огородное же его такое прозванье – Плодовик оттого, однако, получилось, что любил он выращивать разнообразные заморские плоды да овощи в королевском своем заповедном саду. Сам король, в собственных своих персонах, растенья эти ежечасно наблюдал: сажал, поливал и окучивал и как-то вот однажды навырастил даже 13 самых различных разноцветных сортов картошки и капусты отчего и стал в результате прозываться Плодовик XIII-тый.

И тут вот он и говорит:

– Я, говорит, хоть и не испанец и медведи эти вовсе не быки, но все ж хотелось бы мне с ними, вроде как в бой быков сыграть, дабы уж, наконец, уяснить в чем тут у испанцев за радость такая: в быка шпагою тыкать! У меня вот, кстати сказать, и собственная супруга-королева самая настоящая испанка, а глядит на меня, ровно как на быка, и я никак не дохожу, что же тут за причина. Уж не представляет ли она меня себе рогатым? – и стал помахивать перед медведями своим красным королевским плащем.